Ренни вдруг чувствует, что в доме кто-то есть, по деревянному полу стучат чьи-то шаги. Ренни не хочет быть застигнутой здесь, хотя Поль ничего ей не запрещал. Но все равно нехорошо рыться в чужом доме. Ренни на цыпочках выходит, стараясь как можно бесшумней закрыть за собой дверь. Хорошо, здесь есть коридор, ее нельзя заметить.
Оказывается, вместо Поля заявилась Лора. На ней ярко-розовое платье, плечи оголены.
— Привет, я принесла тебе поесть, — говорит она.
Лора подходит к кухонной стойке и начинает выгружать из соломенной корзинки всякую снедь: хлеб, масло, пакет пастеризованного молока с надписью «Long Life»[6].
— У него вечно пустой холодильник. Я сварю нам по чашечке кофе, идет?
Лора достает электрический чайник, кофе, сахар; она знает, что где лежит. Ренни сидит за деревянным столом, с возрастающей неприязнью наблюдая за приготовлениями. Она понимает, что должна быть благодарна за внимание и заботу, но вместо этого чувствует раздражение. Это не ее кухня, не ее дом, почему же ее так коробит хозяйское поведение Лоры? И откуда Лоре известно, что она здесь? Хотя, может быть, она этого и не знала. Может, она просто здесь частый гость.
— А где Поль? — интересуется Лора.
— Откуда я знаю, — Ренни занимает оборонительную позицию: он что, отчитывается перед ней?
— Ничего, появится, — беззаботно откликается Лора. — В этом он весь: сегодня здесь, завтра там, и поминай как звали.
Лора расставляет чашки, приносит кофе. Ренни ни намеком не дает понять, как ей хочется есть. Она не хочет говорить Лоре, что у нее ни крошки во рту не было со вчерашнего дня. Она вообще ничего не хочет говорить. Она хочет, чтобы та поскорей убралась, но Лора вместо этого удобно усаживается за стол. Она делает глоток кофе. Ренни рассматривает ее руки. Короткие толстые пальцы, обгрызанные ногти, заусенцы.
— Я бы на твоем месте не стала чересчур увлекаться Полем. — Началось, мелькает у Ренни. Сейчас она начнет из лучших побуждений, для моего же блага, нести такое… По своему опыту Ренни знает: все, что говорится из лучших побуждений, оказывается неприятным.
— Отчего же? — улыбается Ренни, стараясь, чтобы ее голос звучал совершенно равнодушно.
— Я же не говорю, что совсем не надо этого делать. Черт, почему бы и нет, у нас не тюрьма народов, мы в свободной стране. Только не слишком увлекайся, вот и все. У Поля странная манера общаться с людьми. Пришел, ушел. Здесь уже столько народу перебывало, сплошная круговерть.
Ренни не совсем понимает, что Лора хочет этим сказать. Ей угрожают или просто предостерегают?
— Ты, наверное, давно с ним знакома?
— Да, уже порядочно.
Раздаются чьи-то шаги, в окне мелькает тень. На этот раз пришел Поль. Он поднимается на крыльцо. На губах играет улыбка, при виде Лоры Поль прищуривается, но продолжает улыбаться.
— Я ходил за яйцами, — обращается он к Ренни. — Думал, ты проголодаешься, захочешь перекусить. — Он кладет на стол коричневый бумажный пакет, явно гордясь собой.
— Где, черт подери, тебе удалось их раздобыть? Их же не продают в такое время суток, — удивляется Лора. Она поднимается, но вопреки тайным надеждам Ренни, не уходит, а сливает себе остатки кофе вместе с гущей. Наконец она встает, и словно прочитав мысли Ренни, отодвигает чашку.
Поль ухмыляется.
— У меня есть связи, — говорит он Лоре на прощанье.
Поль делает яичницу-болтунью. У него здорово выходит, она получается как надо, в самый раз, не слишком сухая. Ренни без колебаний ставит ему отметку «хорошо». Они едят тосты с джемом. У Поля есть тостер, хотя по его словам, чтобы заставить тостер работать, нужно обычным разделочным ножом соединить проводочки. Он все собирается приобрести новый, но тостеры привозят контрабандисты, а они давно не появлялись.
После завтрака Ренни вызывается вымыть тарелки, коль скоро Поль занимался стряпней.
— Не дури. Кроме тебя, найдется кому помыть.
Он берет ее за руки, рывком заставляет встать, целует, у его губ вкус промасленных тостов. Они идут в спальню. На этот раз он сам раздевает ее, умело, не торопясь. Ренни берет его крепкие руки в свои, направляя их движения, они ныряют в постель. Все происходит без всякого напряжения, будто само собой.
Ренни кончает почти сразу, их тела влажны, это восхитительно, нега охватывает ее, Ренни покачивается на волнах нежности, ее переполняет ликование, мышцы бедер трепещут в сладостном ожидании. Он замедляет ритм, давая ей прийти в себя, потом начинает двигаться опять, проделывает это снова и снова, пока она не кончает еще раз. Да, опытности ему не занимать, он бережный и внимательный любовник. Что с того, что она для него, быть может, всего лишь очередная легкая победа, сиюминутная интрижка, случайная знакомая, оба они здесь случайно — не об этом ли говорила Лора. Но Ренни это не смущает, с этим можно примириться, в конце концов, это уже кое-что, а кое-что, как известно лучше, чем ничего.