— На многое что?
— На много меня.
Он улыбался, спокойный как всегда, но его спокойствие больше не успокаивало ее. Наоборот, она видела в этом угрозу. Его чувства нельзя было затронуть глубоко. Он приложился губами к ее лбу, будто целовал ребенка перед сном.
Ренни сама не знала, чего собственно она от него ждет, до тех пор, пока ей не сказали, что ждать-то как раз ничего и не надо. Теперь же все ожидания и надежды казались ей пустыми, сопливыми, несбыточными, смешными и, увы, бесплодными.
«А что я, вообще, здесь делаю, зачем я здесь», — злилась Ренни. Ей следует опрометью бежать отсюда. Ей не нужен человек, от которого нечего ждать.
Она — туристка, перед ней открыты все пути-дороги. Она в любой момент может поехать, куда ей вздумается.
— Я потревожил вас? — это не вопрос, а скорее утверждение. Ренни поднимает глаза: доктор Минога в белой рубашке, расстегнутой у ворота, старается не расплескать свой кофе. Он садится рядом, не дожидаясь ни ответа, ни приглашения.
— Наслаждаетесь жизнью в доме вашего американского приятеля? — лукаво спрашивает он.
Ренни, свято верившая, что частная жизнь не должна являться предметом пересудов, шокирована.
— Откуда вы узнали, где я остановилась?
Идиотская ситуация, в которой кажешься себе девчонкой, застигнутой преподавателем в объятиях однокурсника на лестнице в перерыве между лекциями. Кстати, она никогда не увлекалась этим.
Минога улыбается, показывая неровный ряд зубов.
— Да это всем известно. Извините, может, я вмешиваюсь в вашу личную жизнь, но я должен вам кое-что рассказать. Это касается очерка, который вы пишете.
— Да, конечно, — вслух соглашается Ренни. Очевидно, он не верит, что она собирается что-нибудь писать, сейчас или потом. Но он настойчив: в его взгляде Ренни читает лишь искренность и прямоту. Справедливость.
— Я не захватила с собой блокнот, — пытается увильнуть Ренни, но ей неловко, что она обманывает его ожидания.
— Но вы все запомните, — не сдается Минога, — пожалуйста, продолжайте свой завтрак.
Его взор блуждает вокруг, не останавливаясь на Ренни, но отмечая, что происходит рядом с ними, всех вышедших и вошедших.
— Теперь, друг мой, вам ясно, как проходят выборы?
— Уже знаете исход?
— Я говорю не о результатах. Имеются в виду происки правительства, их грязные интриги. Эллис побеждает, дружок, но нечестным путем, вы понимаете, куда я клоню? Я хочу прояснить для вас ситуацию: народ не поддерживает Эллиса, все против.
Минога говорит ровным голосом, к которому Ренни уже привыкла, но она видит, с каким трудом дается ему это спокойствие. Он в ярости, и с трудом сдерживает себя. Он сидит, положа руки на стол, руки напряжены, кажется, Минога вот-вот начнет бурно жестикулировать.
— Все голоса, которые Эллис получил — куплены им. Они подкупили людей, использовав иностранные деньги, выделенные в помощь пострадавшим от разрушений, нанесенных ураганом. И я могу доказать вам это. У меня есть свидетели. Если они, конечно, не побоятся выступить с обвинением. Он же распределяет кровельные материалы и канализационные трубы, все, что безвозмездно прислали в дар. На Сан-Антонио процветает взяточничество, а здесь это не срабатывает. На Святой Агате люди не чураются взять у него деньги, а голоса все равно отдают за меня; в их понимании это неплохая шутка. Эллис знает, на что Святой Агате его выстрел не достиг своей цели, он также в курсе, что народ за меня. Поэтому он подтасовывает список избирателей. Когда мои люди сегодня явятся на избирательный участок, они обнаружат, что не внесены в этот список. Даже некоторые из моих кандидатов были отстранены, они не могут голосовать по своему разумению. Им так и сказали, извините, мол, но вы не сможете принять участие в выборах. Знаете, кого он включил в список? Ни за что не догадаетесь, друг мой! Мертвецов. Тех, кто давно уже умер. Так что, в правительство выбирают мертвые души.
— Но как ему это удалось? Неужели члены вашей партии не просмотрели избирательные списки перед выборами?
Минога криво усмехается.
— Тут вам не Канада, дружок. И не Британия. Здесь не существуют общепринятые правила, они попросту не применимы. Однако я собираюсь сделать то, что сделали бы милые канадцы. Я представлю результаты выборов в Суд и потребую переголосования. Я собираюсь потребовать, чтобы расследование вела независимая следственная комиссия. — Он коротко смеется. — Друг мой, итоги будут теми же самыми. Только это займет больше времени.
— Тогда зачем же начинать?
— Начинать?
— Если все так отвратительно, как вы рассказываете, и так безнадежно, то к чему лишние и бесполезные телодвижения?