10
Спустя 12 лет.
Петербургская сторона. Съемная квартира Анны Петровны Керн и Александра Васильевича Маркова-Виноградского, ее троюродного брата, которого она опекала, когда он был кадетом, и который, верно, был влюблен в нее с тех пор, а выпущенный в армию, вскоре подал в отставку, чтобы вступить с нею в гражданский брак.
У открытого настежь окна у фортепиано Михаил Иванович Глинка. Звучат импровизации на темы Вальса-фантазии и других вещей, связанных с Екатериной Керн.
Анна Керн и ее дочь Екатерина, недавняя выпускница Смольного института и воспитательница там же, из-за болезни оставившая работу. Они заняты выпечкой пирога.
К е р н. Это было очень опрометчивое решение. Карьера, мнение родных — Саша всем пожертвовал, чтобы не было никаких преград между нами, если и я полюбила его, на его счастье. А я уже давно жила вне условий света. Пожалуй, с тех пор, как умер Дельвиг и женился Пушкин. С Глинкой я познакомилась у Дельвига, он у меня бывал, а затем он надолго уехал за границу, чтобы поправить здоровье и завершить всестороннее музыкальное образование. Я осталась одна-одинешенька. Пыталась переводить, но, видно, писательский труд не по мне. И смерть Пушкина…
Е к а т е р и н а. О, мама! Ты впервые со мной разговариваешь, как со взрослой. Я могу тебя спросить… Ты любила его?
К е р н. Все у нас в него были влюблены, видимо, и я.
Е к а т е р и н а. А он?
К е р н. Странно, свое отношение ко мне он затруднялся определить как любовь…
Е к а т е р и н а. «И божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь…»?
К е р н. Очевидно, это было не обычное увлечение до страсти, что он переносил смолоду с трудом, «то ревностью, то робостью томим».
Е к а т е р и н а. Он любил тебя, как Данте Беатриче, или Петрарка Лауру?
К е р н. Пушкин не был столь постоянен. Вообще о женщинах он был невысокого мнения, исключая женской красоты. И Мадонны.
Е к а т е р и н а. Это же уже из сферы религии.
К е р н. Нет, для него это из сферы поэзии. Впрочем, и с Мадонной при всем своем возвышенном отношении к ней как верующие он мог отзываться непочтительно.
Е к а т е р и н а. Ты имеешь в виду «Гавриилиаду»?
К е р н. Ты читала?
Е к а т е р и н а. Когда любишь Пушкина, доходишь и до его юношеских шалостей. У воспитанниц, из избранных, разумеется, это целый ритуал посвящения в святая святых поэзии и жизни.
К е р н. Боже!
Е к а т е р и н а. Ведь воспитанниц готовят к свету, а не к жизни в мещанских семьях. У красивых барышень находятся опекуны или родственники еще до выпуска.
К е р н. Это я знаю.
Е к а т е р и н а. Красивой не слыла, но и ко мне подступались. Я предпочла продлить свое пребывание в институте, получив право остаться как воспитательница. Но, увы, болеть воспитательнице нельзя.
К е р н. Тебя надо увезти в наши теплые края, в Лубны.
Е к а т е р и н а. А Михаил Иванович грезит Италией.
К е р н. Увы! Он несвободен и совсем не хлопочет о разводе.
Е к а т е р и н а. Почему?
К е р н. Это дело у нас в ведении Синода и почти безнадежное. Поэтому не всякий решится начинать его.
Е к а т е р и н а. Безнадежно?
К е р н. Думаю, да. Без вмешательства государя это дело не проходит быстро, а Михаил Иванович не поладил с ним, отказавшись от должности капельмейстреа Певческой капеллы.
Е к а т е р и н а. Но он весел и пишет романсы под общим названием «Прощание с Петербургом».
К е р н. Значит, он думает о поездке за границу, по настоянию матери.
Е к а т е р и н а. Евгения Андреевна делает все, чтобы нас разлучить.
К е р н. Вас разлучает Синод.
Е к а т е р и н а. Но вы же, мама, с Александром Васильевичем пренебрегли Синодом и счастливы!
К е р н. Твой отец отказывает мне в разводе уже 15 лет, и Синод на его стороне.
Е к а т е р и н а. Значит, и мы можем пренебречь Синодом.
К е р н. Тсс! Мы с тобой легко бы могли внушить эту мысль Глинке, даже без слов, но не станем этого делать. Пусть сам принимает решения. А ты еще подумаешь. В сердечные дела бесполезно вмешиваться, только хуже будет. Синод этого не понимает.
Е к а т е р и н а. До Синода далеко. Евгения Андреевна не столь разумна, как ты.
К е р н. Не надо нас сравнивать. Мы люди разных поколений.
Из импровизаций у окна все отчетливее проступает сложная, прерывистая мелодия романса «Я помню чудное мгновенье…», а с нею и слова, словно годы — в 12 лет — наложили свой причудливый отпечаток. Не поют ли во времени эту песню поэт и музыкант одновременно?