Он даже слышал слабый порывистый звук, как дрейф, почти неслышимый смех...
Наконец, его сознание скользнуло в забытье, как вкрадывающаяся печаль, как вирус, затягивающий его в болезнь, и вот сон поглотил его...
Ты Дакури, ты старший префект двора Тиглата III, одного из величайших царей Ассирийской империи. Царь смотрит со своего высокого трона из золота и оникса, одетый в многослойные туники, усыпанные драгоценными камнями, и корону из золотых стеблей в шахматном порядке.
Ты выходишь вперёд и кланяешься своему царю в большом сияющем мраморном зале. С обеих сторон стоят солдаты в боевом обмундировании с зажжёнными факелами.
Царь кивает тебе и улыбается.
Как старший префект, ты также являешься придворным палачом, а казням в древней Ассирии всегда предшествовали одни из первых методов систематических пыток. Детей пленных вражеских командиров связывали и складывали в кучи, чтобы сжечь заживо, а командиры вынуждены были смотреть. Жёнам этих командиров отрезали руки, ноги, уши, носы, губы и груди - медленно - для развлечения двора. Затем с самих командиров сдирали кожу и вскрывали заживо, после чего прорицатели, именуемые экзипитрами, выбрасывали кишки на каменный пол и читали будущее царя в блестящей конфигурации.
Как любимый префект царя, ты, Дакури, совершил все эти пытки и многие, многие другие.
Никто точно не знает, но некоторые учёные называют ассирийцев изобретателями простой головной дробилки. Прочный стол с U-образным вырезом на одном краю позволяет ввести точку для шеи пострадавшего. Над ним установлено приспособление, похожее на железные тиски, с перевёрнутой металлической чашей, которая надевается на голову жертвы. На самом деле процесс довольно несложный и служит большим зрелищем для ассирийской знати.
А теперь ты, Дакури, выходишь вперёд. Ты происходишь из длинного рода придворных мучителей; на самом деле твоё имя означает "сын палача". Теперь, когда ты поклонился своему царю, ты подходишь к столу, к которому уже привязана жертва. Говорили, что эта миловидная женщина была халдейской ведьмой. Ей сразу же отрезали язык, чтобы она не могла начитывать проклятия царю, и ей также ампутировали руки, чтобы она не делала злых знаков проклятий. Уже месяц или два её таскают туда-сюда между многочисленными казармами царских телохранителей; следовательно, к тому времени, когда наступит время её казни, от неё мало что останется, и к настоящему времени она наверняка уже беременна. Два мёртвых халдея всегда лучше, чем один. Ты наклоняешь её шею вперёд и опускаешь чашу вниз, пока она не налезает на её голову. Она рычит и мычит на тебя, потому что это единственные звуки, которые она может сейчас издавать. Ты хватаешься за колесо и один раз полностью поворачиваешь его, и это сильнее блокирует её голову. Ещё один поворот, и столешница ударяет её по подбородку, затем ещё один, и её звуки переходят в хныканье, потому что её зубы начинают рушиться, когда её нижняя челюсть втягивается в верхние зубы. Теперь твой член действительно твёрдый, и ты знаешь, что он будет становиться ещё твёрже с каждым дальнейшим поворотом железного колеса. Идея состоит в том, чтобы продлить процесс как можно дольше, чтобы заключённый дольше оставался в живых и, следовательно, чувствовал больше боли. Ещё один поворот, и её губы сплющиваются, а шея изгибается влево.
Сейчас ты поворачиваешь колесо более короткими движениями. Теперь её тело содрогается, и из её горла вырывается свистящий звук. Немного жидкости в её мочевом пузыре опорожняется и собирается на полу. Даже этот мирской процесс волнует тебя; ты выдавливаешь из неё мочу, и при этом твой член стучит и пускает слюни. Ещё несколько крошечных поворотов колеса, и ты слышишь этот приятный звук - не треск, не щелчок, а полуприглушённый стук, звук черепа ведьмы, испытывающего первый прогиб. Но она всё ещё дёргается, всё ещё бьётся в конвульсиях, и после ещё нескольких рывков основные швы её черепа начинают расходиться, и голова медленно разрушается. Даже когда железная чаша не может опуститься дальше, тело женщины всё ещё конвульсирует.