— Галь, а если бы я вдруг потерял работу и здоровье, ты бросила бы меня? — продолжал допытываться Гуровин.
— Что-то ты сентиментальничаешь, Яков, — педагогическим тоном заметила Галина Юрьевна.
— А все-таки?
Загребельная пожала плечами:
— Нет, конечно.
Яков Иванович задумчиво поглядел на нее. Он вдруг почувствовал острую жалость к этой нелепой бабе с ее совковыми замашками и монастырскими убеждениями. С ее верой в собственную непогрешимость. С ее одинокой девической кроваткой и безупречно убранной квартирой.
— Иди сюда, — поманил он ее к себе. Галина Юрьевна покорно обошла стол, прижала голову своего старого и единственного любовника к животу. Наверное, и у нее в душе что-то дрогнуло, но она не умела это выразить словами. Она сказала:
— Я слышала, Дюков звонил.
— Да, приедет на собрание, — не сразу ответил расчувствовавшийся Гуровин.
— Ты готов?
— К чему?
— К собранию, к чему же.
— А ты?
— Всегда готова.
Москва
— Еще? Дать ему еще? — спросил кто-то неизвестный.
— Дай, дай, — ответил знакомый, но совершенно невозможный здесь голос.
Крахмальников открыл глаза, инстинктивно закрываясь руками.
Но бить собирались не его. Здоровые мужики с квадратными челюстями метелили следователя Андрея. Тот молча принимал удары и заискивающе улыбался.
Крахмальников потряс головой. Бред. Он, видно, еще не пришел в себя.
— Еще? — спросил квадратный у кого-то, кто стоял у Крахмальникова за спиной.
Леонид повернул голову и окончательно пришел к выводу, что бредит. Сложив руки на груди, на экзекуцию внимательно смотрел… Дюков.
В нос Крахмальникову ощутимо ударил запах нашатыря. Он дернул головой и только сейчас заметил руку, которая подносила к его носу ватку. Рядом с ним на корточках сидела медсестра.
— Ну как? Голова не кружится? — спросила она.
— Кружится… — пробормотал Крахмальников.
— Леонид Александрович! Ну слава богу, — обрадовался Дюков. — Хватит, — махнул он рукой квадратным. Те прекратили бить следователя. — Иди отсюда! — приказал Дюков.
Следователь исчез за дверью, сказав напоследок:
— До свидания.
— Встать можете? — спросил Дюков.
— Попробую.
— А ему можно?
Медсестра посмотрела Крахмальникову в глаза:
— Можно. Ничего страшного.
Квадратные помогли Крахмальникову подняться.
Подвели к стулу, но у Крахмальникова, похоже, лицо стало таким испуганным, что Дюков скомандовал:
— Ведите его в машину.
Леонида уложили на заднее сиденье “мерседеса”. Дюков еще задержался в отделении. Когда появился на пороге, за ним вышли чуть ли не все милиционеры, включая начальников и постовых.
— Я тебе покажу, если еще раз… — Дюков погрозил пальцем начальнику.
— Виноват.
— А своих архаровцев накажи. Я проверю.
— Не сомневайтесь, сделаем в лучшем виде, — пообещал начальник:
Дюков сел в машину, подал Крахмальникову отнятый милиционерами мобильник.
— Позвонить хотите?
— Нет, — помотал головой Леонид.
— Тогда я позвоню. Как у Гуровина?
С трудом вспомнив, Крахмальников назвал номер.
— Яков Иванович? Дюков беспокоит… Нет, я по другому делу. У вас ведь сегодня собрание коллектива студии?.. Вот и хорошо, не надо отменять. Я хочу поприсутствовать. Да, сейчас будем.
Он отключил телефон:
— Ну, Леонид Александрович, как, сможете?
— Что? — не понял Крахмальников.
— Мы же договорились сегодня. Сейчас будем снимать Гуровина. Вы как?