В это время к нам пришло пополнение. Телевидение стало популярным, и многие высокопоставленные или просто известные люди стали стремиться устроить к нам своих родственников. И вот нашу мужскую компанию разбавили две красивые женщины: Рита Фирюбина — дочь замминистра иностранных дел и Галя Боровик — жена известного публициста Генриха Боровика.
В результате произошла реорганизация. Галя Боровик стала заниматься устным выпуском (с помощью телетайпов), а я и Юра Владев стали выпускающими редакторами. Раньше такой функции не было. За выпуск отвечали все по очереди. Теперь же мы с Юрой, работая через день, формировали выпуск «Последних известий».
Надо сказать, что конец 50-х годов был еще временем почти абсолютной свободы на телевидении. Не было давления партийных органов, высшего телевизионного начальства, не было даже цензуры так называемого Главлита.
Была только внутренняя цензура нас самих, и этого было достаточно.
Не было и узкого разграничения профессий. Любой мог стать редактором, или режиссером, или кинооператором, или ведущим в кадре.
Один из примеров Володя Ковнат. Он пришел к нам редактором спортивных материалов. Но потом, из-за нехватки операторов, стал потихоньку сам снимать киносюжеты. Большинство спортивных соревнований проходили под открытым небом и не требовали громоздкой осветительной аппаратуры.
Со временем он стал настоящим кинооператором, затмив многих выпускников ВГИКа. И это несмотря на ожесточенное сопротивление всей киногруппы, организовавшей против него настоящую травлю.
Другой пример, Игорь Беляев. Он тоже был редактором спортивных передач, но не у нас, а в общественно-политической редакции. Постепенно он перешел в режиссеры и стал известным режиссером-документалистом. Сейчас он просто корифей документального кино, лауреат всевозможных конкурсов, обладатель многих званий и правительственных наград. Недавно Михаил Сергеевич Горбачев подарил ему свою книгу с дарственной надписью за фильм о нем, о последних днях СССР.
Игорь Кириллов. Был помощником режиссера в музыкальной редакции. Подал заявление на конкурс дикторов и прошел. Я видел его в студии, с наушниками. Он выполнял команды режиссера. И вдруг вижу его диктором в кадре! Добился всего он благодаря своей замечательной работоспособности. Таких трудяг я просто не видел.
Тогда же началась карьера первых телевизионных ведущих — Юрия Фокина, Леонида Золотаревского, Галины Шерговой.
Я из любопытства тоже попробовал себя в новых жанрах. Заполучил в киногруппе напрокат кинокамеру «Адмира-16» и снял несколько сюжетов на купленной мной в магазине кинопленке. Это были материалы о работе завода железобетонных конструкций, о московском железнодорожном узле, спортивных соревнованиях.
Как ведущий, я провел несколько репортажей. Особенно запомнился репортаж с улиц Москвы в новогоднюю ночь (правда, это было около 9-10 часов вечера). Я беседовал с москвичами о их настроении, надеждах на будущее, поздравлял с праздником. Поскольку тогда ничего нельзя было сделать на улице без разрешения милиции, центральной фигурой разговора был милиционер. Я заранее просил, чтобы подобрали умного, толкового, хорошо говорящего и хорошо выглядевшего человека. И чтобы при этом он был рядовой. Зрители должны верить, что у нас вся милиция такая.
Начальник отделения сказал, что человека подберут, но только офицера. Рядовые в основном не москвичи, и разговора с ними не получится. И тут же успокоил меня «погоны дадим любые, какие надо!» Репортаж прошел хорошо. Но перенервничал я изрядно.
Последний мой репортаж был из одного из московских театров, где проходил партийный актив района. Я должен был провести интервью с секретарем райкома Тюфаевой.
Все было оговорено, прорепетировано. Но я так занервничал, что это передалось секретарю РК. Смотрю, а у нее руки дрожат, просто дробь выбивают по барьеру театральной ложи, в которой мы сидели.
Как прошел репортаж, я не помню. Только закончил я его в полубессознательном состоянии. Больше я за репортажи не брался.
Во время хрущевской оттепели и до нас дошло пожелание сделать наши выпуски менее сухими, более человечными. А дальше все было, как в известном фильме «Карнавальная ночь». Только в роли бюрократа Огурцова выступал не главный редактор, а мы все. Первым делом решили в студии поставить елки. Это уже было нарушением всех канонов.
Но что делать дальше, никто не мог придумать. Тогда один из редакторов, Коля Василенко, на полном серьезе предложил: «А под елкой пусть будет старый большевик. Он потом выступит и расскажет, как встречали Новый год в первые годы революции». Мы, конечно, все расхохотались. Но Коля не унимался. И как только кто-нибудь что-нибудь предлагал, он сразу же вставал: «Правильно, а рядом пусть будет старый большевик».