Леон замечает Кристиана, что заходит в гостиную, и бросается к нему, тепло обнимая. Жмётся ближе, стараясь передать всю поддержку, всё своё тепло и выбивает этим действием весь воздух в лёгких брюнета. Но вспомнив, что нужно дышать, Кристиан несмело поднимает свои руки и обвивает ими своё солнце, прижимая ещё ближе и утыкаясь носом в светлые волосы.
А Леон так сильно боялся, что Крис отвергнет его просьбу поговорить, что как только увидел — понял, что должен удержать его всеми силами и ни в коем случае не избежать темы разговора. Из-за этого крепко держит Кристиана и боится отпустить. Как будто если он это сделает, то Крис сорвётся и выбежит из дома и больше никогда не вернётся.
Леону это не нужно ровно также, как и Кристиану.
Блондин мягко отстраняется, но всё ещё держит парня, как и он его. Смотрят в глаза напротив и Картер решает начать первым:
— Как давно ты начал делать это?
Старший мнётся, но почти сразу принимает решение говорить правду перед самым дорогим человеком. Сглатывает, и смотрит в голубые глаза напротив. Тонет в них, не хочет, чтобы из этих глаз капали слёзы или чтобы в этих глазах была ненависть. Но говорит, всё также смотря на солнце:
— В старших классах. Тогда… Мне было интересно, что мне это даст. В итоге помогло. Прости, я знаю, что я аморальный…
— Это не так, — обрывает Леон, — Ты не такой, я уверен. Ты же не со скуки начал заниматься этим, так?
Крис кивает и снова смотрит на Леона. Оба чувствует колющую боль в районе сердца. А всё потому, что беспокоятся за человека напротив и не могут ничего сделать со своими чувствами. Это всепоглощающее чувство защитить друг друга от всего мира затапливает их с головой и они неосознанно снова прижимаются ближе. Леон тянется к волосам Кристиана и мягко массирует затылок, отчего последний чуть ли не мурлычет от удовольствия. Сам же Уильямс гладит спину Леона и получает двойное удовольствие. От того, что он прикасается к Леону и от того, что Леон прикасается к нему. Крис расслабляется и решается рассказать полностью свою историю.
— У меня плохие отношения с родителями, и, нет, я не пытался привлечь их внимание. Я всего лишь хотел, чтобы они проявили ко мне хоть каплю родительской любви. Но я не получал её, мне ни разу не удалось почувствовать это. В итоге мне становилось больно. Постоянно натыкаться на осколки реальности неприятно. Совершенно неприятно. И я решил заменить душевную боль физической. Это помогало отвлечься, но, как видишь, всё имеет свои последствия.
Леон так смотрит на Криса, что у старшего мурашки по спине пробегают табуном. Во взгляде Картера слишком много ласки и той самой поддержки, которая искренняя. Блондин снова притягивает к себе брюнета и говорит с совершенной искренностью в голосе:
— Позволь… Позволь мне быть рядом с тобой, — Кристиан чувствует, как его сердце замирает от этих слов. А ещё чувствует мокрую ткань на себе. Леон снова плачет и проклинает свою чувствительность. Кристиану кажется, что парень сегодня уснёт раньше обычного, после пережитого. Но блондин продолжает: — Если ты позволишь, то я останусь рядом с тобой и помогу выдержать всё. Пожалуйста, рассказывай мне всё, что тебя беспокоит и я буду стараться тебе помочь. И умоляю, не причиняй вред своему телу, не нужно калечить себя. Лучше рассказывай всё, а я тебя выслушаю когда только угодно, — Леон тихо всхлипывает и Кристиан крепко прижимает его к себе, успокаивая. И в голове устроил целый праздник, потому что Леон его не отверг. Радуется этому, как ребёнок, и продолжает обнимать блондина. Ликует и чуть ли не кричит в голос об этом. Но сдерживается и всего лишь обещает:
— Я начну завязывать с этим, клянусь. Я уже пробовал, но теперь буду стараться усерднее. Спасибо, что не отверг меня, впредь я не буду этим заниматься, — Леон вытягивает свою руку с оттопыренным мизинцем и Кристиан улыбается, понимая всю серьезность ситуации. Протягивает свою руку и они закрепляют это обещание. А потом Леон одаривает Кристиана своей самой солнечной улыбкой и у старшего вновь сердце останавливается.
А потом Леон резко пугает Уильямса тем, что задирает рукав его рубашки. Но следующие действия затапливают нежностью одного Кристиана, потому что Леон наклоняется и по-детски дует на шрамы.
— Не болит?
— Нет, — Крис усмехается и нежно улыбается, — Они старые, давно уже зажили.
А Леон снова ослепляет своей улыбкой старшего и последний всерьёз задумывается проверить своё сердце на исправность.
— Подожди, — Леон отходит от брюнета, разрывая объятья и забирая с собой всё тепло. Уильямс неосознанно тянется к нему обратно, но Леон выбегает из гостиной и напоследок говорит: — Сядь. Я сейчас приду.
И приходит он уже со своими фломастерами. Кладёт упаковку на стол и берёт первый, снова задирая рукав Криса. И начинает старательно вырисовывать красную розу с минимальным количеством шипов и с большим листочков. А старший задыхается от ощущений и от того, что эти розы обвивают шрамы, никак не показывая их, а украшая. Затем Леон обводит каждый контур чёрным цветом и весь рисунок похож на тату. Блондин гордится проделанной работой, а Уильямс насмотреться не может на это искусство. А потом решительно заявляет:
— Я больше не буду принимать ванну.
Леон округляет глаза и начинает читать лекции о том, что водные процедуры очень важны для его тела, что его организму нужно расслабляться и очищать себя, и вообще, это он всё испортил своим рисунком, только ещё больше замарал брюнета. В итоге, под натиском блондина, вечером Крис всё-таки принимает ванну и ликует от того, что рисунок, хоть и немного размытый, всё ещё есть на его руке.
На следующий день Леон таинственно просит довезти его до аптеки. А потом, когда они возвращаются домой, открывает пакет с огромным количеством детских пластырей и тянет Криса в гостиную, где старательно наклеивает их на видные шрамы.
В ночь того дня Кристиан никак не мог перестать целовать эти пластыри.
========== Глава 15. В окружении близких и страха ==========
Картинки прошлого, такого тёплого, сменяют друг друга. Прямо перед глазами возникают те самые любимые образы самых дорогих людей. Воспоминания о тех самых временах, когда всё было хорошо, так сильно притягивают, что Диан невольно пытается прикоснуться к этим картинкам. Но вместо этого он чувствует режущую боль в мышцах, а потом сильно жмурится от яркого света. Картинки исчезают и парень медленно открывает глаза.
Яркий белый режущий свет неприятно жжёт в глазах и из-за этого брюнет снова жмурится, после медленнее открывая глаза. И когда зрение приходит в норму, а неприятные ощущения отступили, Диан чувствует, как во рту образовалась пустыня Сахара.
«Вода. Хочу пить»
Единственное, о чём сейчас думает Ричардс. Всё ещё щурясь от света, он медленно поворачивается, по привычке, к своей прикроватной тумбочке, но его взору открывается капельница. Диан медленно переводит взгляд на руку и замечает иглу. Ричардс хмурится, пытаясь отогнать эти картинки, но безрезультатно. Игла в руке, а сам он, похоже, в больничной палате.
«Я в больнице?»
Мысли прерывает скрип двери и входящая медсестра. Диан со скрываемым волнением смотрит на неё, а та тихо вскрикивает и убегает.
«Даже медсестра от меня ушла»
Но эта глупая мысль уходит, когда в палату входит мужчина средних лет в белом халате и очках на носу. Он улыбается, увидев как Диан смотрит на него в ответ и, видимо, всё-таки замечает волнение в глазах парня.
— Очнулись, наконец? — доктор присаживается на стул возле койки и достаёт из ящика какой-то журнал. А потом записывает в него какие-то показатели с экранов, не переставая улыбаться. Диан только сейчас заметил, сколько всего в этой палате приковано к нему, — Как себя чувствуете?
— Нормально, — в горле дерет, поэтому говорить долго нет никакого желания. Да и вообще, хочется сейчас выпить литр воды точно, — Пить хочу. И голова кружится.
— Это нормально, — мужчина убирает журнал на место и переводит взгляд на Ричардса, — Всё-таки три дня были без сознания.
Диан ошарашенно смотрит на доктора, который тихо усмехнулся его реакции. Диану вообще не смешно. Парень уже открывает рот, чтобы спросить, как он здесь оказался, как вдруг в голове вспыхивает всё сразу.