Сквозь песок в воздухе она увидела две фигуры, становящиеся всё больше по мере её приближения: Улькиорра без рубашки, с бесчувственным лицом убирающий Мурсиелаго в ножны, и Киске, упавший на колени перед третьей, недвигавшейся, фигурой. Орихиме остановилась неподалёку, взгляд её широко распахнутых глаза метнулся со спины Урахары к телу Уруру и её кровоточащей руке, к лицу Улькиорры. Затем она услышала облегчённый вздох; плечи Киске опустились.
— Она жива.
— Конечно, — выпалил Улькиорра, проходя мимо них. — Взрыв разорвал её одежду, поэтому пришлось укрыть её своей. Найди ей что-нибудь более подходящее.
— Уруру! — теперь к ним бежали и остальные, кто почувствовал перепад в духовном давлении девочки. Орихиме задержалась, чтобы заверить их, что Уруру не мертва, а затем пошла за Улькиоррой, который, похоже, пытался держаться как можно дальше от этой группы. Он не замедлился, чтобы подождать её. Он ничего не сказал. Ей пришлось побежать, чтобы нагнать его.
Он остановился, лишь когда они зашли в магазин, без предупреждения прямо в центре коридора. Орихиме остановилась в паре шагов от него, ожидая хоть какой-то реакции на произошедшее внизу.
— Это было жестоко с их стороны, — произнёс он через пару секунд, соглашаясь с её вчерашними словами. Ничего не говоря, она сократила оставшееся между ними расстояние и обняла его со спины. Орихиме не знала, какие слова или действия заставили Улькиорру атаковать Уруру таким образом, но ей не нужны были лишние детали, чтобы видеть, как он страдает. И это было ей незнакомо. В такие моменты единственное утешение, которое приходило на ум, — её собственное присутствие.
***
Когда Уруру очнулась, солнце начало садиться за окном гостевой комнаты, в которую её положили. Её раны были вылечены, и, за исключением усталости от того, что она потратила всю энергию, ей было не хуже, чем когда она зашла этим утром в магазин. Рядом с ней аккуратно лежали её вещи, залатанные Орихиме.
С другого конца комнаты на неё смотрел Улькиорра Шиффер.
Уруру села, благодарная, что кто-то переодел её в робу, пока она спала. Но она всё равно покраснела, когда встретилась с этими его непостижимым взглядом и улыбкой.
— Наверное, я проиграла?
— Нет, — сказал Улькиорра резким тоном. — Я отказываюсь принимать это за победу, когда ты победила меня всеми возможными способами, — глаза Уруру расширились. Она отвернулась, пытаясь выровнять дыхание. — Ты, наверное, на сотни лет младше меня, — продолжил он, — и всё-таки смогла вот так просто поставить на место. В следующий раз, когда предо мной встанет выбор быть жестоким или добрым, я не поступлюсь, — она кивнула и хмыкнула, обстановка поплыла в непролитых слезах. Было слышно, как Улькиорра идёт к двери, затем он замедлился, остановившись на полпути, и она поняла, что будет дальше, потому что прекрасно знала по собственному опыту, что он не любил оставлять дела незавершёнными. — Прошу прощения, — его голос в какой-то степени смягчился. — Я не собирался причинять тебе столько боли. Но знай, что хоть я и не могу ответить на твои чувства, я… отнесусь к ним со всей серьёзностью.
Уруру подождала, пока не будет больше слышать его шагов, и, только когда удостоверилась, что он ушёл, позволила поддаться требованиям своего разбитого сердца. Она подтянула колени к груди и заплакала, будучи неуверенной то ли она расстроилась из-за отказа, то ли расслабилась из-за того, что наконец смогла сказать о своих чувствах. Тем не менее, всё с ней будет в порядке. Первая любовь — она такая. Уж лучше пусть сейчас будет больно, когда у неё есть силы на восстановление, чем позже, когда кому-то будет совсем плевать, оправилась она после взрыва или нет.
Неожиданно перед её лицом появился платок. Она от удивления отпрянула в сторону, моргнула, шмыгнула носом и проследовала взглядом за вытянутой рукой, увидев стоящего перед её кроватью Дзинту и раздражённо хмурившегося.
— А?
— Возьми, — рявкнул он, нетерпеливо топая ногой. — Ты типа в три раза хуже, когда рыдаешь, знаешь ли. Противно смотреть.
Уруру ещё раз шмыгнула носом и взяла платок. К удивлению Дзинты, она рассмеялась, несмотря на то что из её глаз так и струились слёзы.
— Спасибо, Дзинта-кун, — сказала она. Он лишь что-то проворчал в ответ, но сел на пол спиной к её кровати и остался с Уруру, пока она не перестала плакать.
========== Замедление отсчёта ==========
Карин Куросаки ввалилась на кухню со стоном, готовясь взорваться. Её сестра-близнец перещеголяла саму себя, приготовив такое количество еды для членов семьи и друзей, что её как раз хватило бы для королевского пира, и это несмотря на протесты и требования просто заказать пиццу. Конечно же, Карин понимала зачем всё это, но ей надо было подразнить Юзу. Проигнорировав своё желание сразу же упасть в пищевую кому, она пристроилась рядом со своей сестрой, которая мыла посуду в раковине, и взяла полотенце.
— Я протру, — предложила она.
— Спасибо! — Юзу солнечно улыбнулась. Они мыли и протирали некоторое время в тишине, слушая лишь звуки, доносящиеся из другой комнаты, где подвыпивший Иссин изображал своё катастрофически прошедшее свидание с Масаки. — Надеюсь, всем понравилась еда, — неожиданно произнесла Юзу, — братец Ичи и другие же переезжают через пару дней, — Карин хмыкнула.
— Ну точно ничего не осталось, — она пихнула свою сестру локтем. — Уверена, что у тебя не было других причин на готовку всего этого самой?
— Каких, например?
— Не знаю, ну там впечатлить кого-нибудь…
Юзу выпрямилась и подняла подбородок.
— Я выше этого, — заявила она, протягивая Карин мокрую тарелку. — Это был мой подарок для всех, раз уж у меня нет денег, чтобы всем купить хоть что-нибудь. А насчёт сама-знаешь-чего, это была лишь глупая влюблённость. Всё в прошлом.
Бровь Карин стремительно поползла вверх, показывая весь скептицизм девочки. Но затем она вспомнила, что, хоть её сестра и храбра, и талантлива, она не была воином. Она не показывала свои чувства в громогласных заявлениях, как их отец, или в размахивании мечом, как их брат. Свои чувства она проявляла в том, что делала для тех, кого любила… В еде, которую она с любовью приготовила своими собственными руками.
— Как скажешь, сеструх.
Юзу протянула ей ещё одну тарелку, быстро вытирая щёки рукой и продолжая выполнять работу без слов.
***
Этой ночью Орихиме возвращалась домой вместе с Улькиоррой, чтобы не ехать одной на поезде. Еда, которую она съела час назад, усыпила её в поездке, отчего она была слегка рассеянной, когда Улькиорра разбудил её, и она была благодарна за то, что он был рядом и не давал ей нечаянно уйти не в том направлении. Сойдя со станции, Орихиме заметила, что это был последний поезд на сегодня.
— Улькиорра-кун, ты остаёшься на ночь?
— Почему ты спрашиваешь? — он посмотрел на неё так, словно совершенно позабыл о её присутствии.
— Поезда, — сказала она, краснея не пойми по какой причине. — Их больше не будет до утра, — она прожила с ним больше года и теперь смущалась при мысли о том, что он останется на ночь? — Я не против. Я посплю на диване, а ты можешь…
— Нет, — прервал её Улькиорра, сосредоточившись на дороге. — Я могу переместиться в магазин без их помощи.
— Т-точно, — она подошла к нему, их руки соприкоснулись, но лишь слегка. Её сердце билось невообразимо быстро, отдаваясь эхом в ушах, как неуместная головная боль — Улькиорра-кун, — она снова обратилась к нему, её голос почти потонул в гуле проезжающей мимо машины, — у тебя нет сопровождающего, — её лицо покраснело ещё сильнее, отчего прохладная весенняя ночь показалась душной. — Тебе нельзя перемещаться в одиночку за пределами города Каракура.