***
Поздним августом в тихом океане начал зарождаться тайфун. Все условия вели к тому, что он превратится в сильный шторм, и когда его примерный путь огласили людям, в магазинах тут же смели все предметы первой необходимости. Орихиме получила письмо от арендодателя, в котором были отмечены ближайшие пути эвакуации и убежища в случае, если мощь тайфуна будет слишком сильной. Университет прислал эмейл, в котором говорилось, что все занятия и внеклассовая деятельность отменены из-за урагана.
Орихиме попросила Улькиорру заглянуть к ней в комнату и поискать фонарик, который она переложила, пока она пойдёт в магазин посмотреть, остались ли ещё бутылки воды.
— Где бы он ни был, рядом должны быть батарейки, — сказала она, чмокнув его в губы.
Улькиорра постарался догадаться, куда бы он переложил фонарик, если бы был Орихиме. Сначала ему хотелось проверить холодильник, но если она сказала поискать у неё в комнате, он будет искать там.
Стол не принёс никаких результатов.
В шкафу и на его полках фонариков не наблюдалось.
На прикроватном столико тоже ничего не было.
В выдвижном ящике он нашёл фонарик не без тревожного шарфа, в который были завёрнуты листок бумаги и упаковка таблеток. Его внимание тут же приковало слово контрацептивы.
Улькиорра достал фонарик и батарейки, закрыл выдвижной ящик и долго смотрел на него. Они не говорили об этом. Два месяца дерзкого поведения, и ни единого разговора. Но она уже позаботилась обо всём наперёд. Она подготовилась на всякий случай. А значит, она думала об этом… Она хотела.
И он не собирался отвергать её.
***
— Ой, так страшно! — прокричала с балкона своей квартиры Орихиме, пока ветер кружил дождевые капли вокруг здания. Последний раз такой сильный тайфун она видела в детстве, и она наслаждалась им, находясь как можно ближе к дверям, хотя воющая буря могла сдуть её с балкона, подбросив в воздух.
Улькиорра сидел за столом Орихиме, переписывая последние результаты эксперимента в лаборатории. Он не думал, что это хорошая идея для Орихиме — находиться на балконе, но кто он такой, чтобы красть её развлечение? Если она поранится, то винить будет только…
— Ааааааай!
Он встал так быстро, что опрокинул стул, но Орихиме уже пробиралась обратно в спальню, не в силах дышать из-за смеха. Она захлопнула дверь, закрыла её на замок, задёрнула занавески и обернулась. Она вся промокла.
— Ветер изменил направление, — Улькиорра грозно смотрел на неё. — Извини, я тебя напугала? — он вздохнул, затем отошёл в сторону, чтобы поднять стул.
— Простудишься, — сказал он.
— Оно того стоило! — она встала в триумфальную позу. — Так волнующе!
Улькиорра подошёл к ней и обнял её за талию. Должно быть, лило очень сильно, раз она промокла за пару секунд. Она посмотрела на него, её взгляд был полон радости и любви.
— Что теперь? — спросил Улькиорра. Орихиме услышала шум грома и подошла ближе к нему, тыкаясь носом в его шею.
— Не знаю, — солгала она, сердце бешено колотилось, и она подняла голову в то время, как он свою опустил.
Их губы встретились в таком волнительном поцелуе, как и стычка Орихиме со штормом. Он был сладким, нежным; такой поцелуй, который отражал всю глубину их чувств друг к другу. Он погладил её щёку и пригладил её мокрые волосы, отстранился, чтобы заглянуть в эти глаза, которые произносили каждое слово, каждое чувство, заключённое в её сердце.
Они поцеловались, и их языки встретились, когда он прижал её к себе сильнее, одну руку держа на задней стороне её шеи, а другую двигая к нижнему краю её футболки. Она тут же разорвала поцелуй, чтобы самой избавиться от футболки, трясясь из-за того, что мокрую кожу обдувал прохладный ветерок. Улькиорра потёр её плечи, чтобы согреть её. Это был наипростейший в мире жест, но он расслабил Орихиме, потому что рядом с ней был мужчина, который любил её так сильно, что его беспокоила даже слабая дрожь в её теле.
Был уже почти что вечер, и на улице с каждой минутой темнело всё больше. Ураган становился всё сильнее, когда Улькиорра положил Орихиме на кровать и начал целовать сначала её шею, затем грудь, продвигаясь к животу и останавливаясь у пупка. Она выпрыгнула из своих штанов, когда он потянул их, и начала дергать его футболку, пока он не снял её через голову и она не смогла проводить руками по верхней части его тела.
Орихиме вскоре поняла, что ей нравится смотреть на взлохмаченного Улькиорру. Это так сильно отличалось от него аккуратного, сдержанного, и она испытывала гордость за то, что была единственной, кто мог привести его в такой вид. Когда его рот склонился над её, она запустила пальцы ему в волосы, услышав этот редкий тихий стон и ощутив толчок бёдрами. Она застонала, трясь о грубую ткань джинсов. Его рука обогнула её спину, и он поцеловал кожу над её трепещущим сердцем, с отпрактикованной лёгкостью расстёгивая лифчик.
Её тело было неидеально, она до сих пор переживала из-за огромного размера своей груди и думала, что не вышла в других местах. Но Улькиорра относился к её телу, словно оно было произведением искусства, единственным в своём роде, прекрасным, достойным того, чтобы относиться к нему со всей заботой. Он губами провёл по её шее, куснул её за плечо, его рука двинулась вверх с талии, чтобы уделить внимание её груди. Орихиме вздохнула и выдала тихие стоны, потерявшиеся в рёве дождя. Неугомонное ноющее чувство между ног снова появлялось, и вскоре она начала двигать бёдрами с ещё большим рвением.
Губы Улькиорры искали её, и она томно целовала его, скользя руками по его плечам и спине, вжимаясь в кожу ногтями. Он тяжело выдохнул ей в рот, хватая одну из её ног и закладывая её себе за талию. Редкие вздохи Орихиме сменились стонами, трение разжигало огонь в её венах. Жар бушевал в животе, и Улькиорра использовал свой язык там, где его руки недавно заставляли неконтролированно двигаться нижнюю часть её тела. Он отодвинул в сторону вторую ногу, чтобы опуститься между ними, и когда сильнее прижался к ней, она выдохнула его имя таким томным голосом, что он просто не мог не повторить это.
Орихиме потянулась вперёд и нащупала застёжку молнии на его джинсах, потянув её вниз. Она отказывалась быть единственной тут в нижнем белье. Улькиорра заметил, что она начинала трястись, поэтому остановился, чтобы накинуть поверх них одеяло, а потом решил помочь ей. Как только они расправились с этим, она поняла лучше, чем когда-либо, какой эффект производила на него, и в своём любопытстве она положила обе ноги ему на бёдра, подтягивая его ближе и двигая бёдрами. Её наградой был очередной стон, громче и сильнее предыдущего.
Она до сих пор не верила в то, на что было способно её тело, но он быстро ей напомнил, воссоздавая это непонятное ощущение легче, чем в первый раз. Она инстинктивно извивалась, успокоившись, лишь когда движения его руки причиняли меньше боли и больше желанного наслаждения. Он довёл её прямо до края утёса, оставляя её там, подрагивающую под ним: тело просило освобождения.
И затем он снял последний слой одежды, стоящий между ними, и смелость покинула её.
В комнате совсем потемнело, но их глаза уже достаточно освоились, чтобы они могли различать друг друга в оставшемся свете. Она стала трястись ещё сильнее и смотрела на него, как напуганная лань. Улькиорра поцеловал её в лоб, затем в губы так нежно, словно бы никогда этого не делал.