Погода стала мрачнее за время их испытания; когда они шли домой, облака повисли в небе, полностью закрывая солнце. В воздухе витал дух приближающегося дождя, и дул лёгкий ветерок.
Сложно было воспринимать женщину всерьёз, когда её тяжёлый язык затруднял речь, и из-за него текли слюни изо рта, тем не менее, Улькиорра всё прекрасно понял. Он не стал извиняться за то, что случилось, ведь он не был виноват в этом. Дождавшись, когда Орихиме прекратит обдумывать все возможные вытекающие из этого инцидента проблемы, он наконец внёс свою лепту в разговор.
— Возможно, — в его голосе не было ни одной эмоции, — этого не случилось бы, будь я человеком, — Орихиме убрала руки от лица.
— Что? — прежде, чем осознать, что она делает, Иноуэ схватила его за руку, чтобы он остановился. — Ты, прафда, думаешь об этом? — когда он ничего не ответил, она вздохнула и качнула головой. — Нет-нет, Улькиорра. Фщё не так, — её серые глаза молили выслушать. — Люди ошибаютца. Вообще, мы можем сказать, что это очень по-человечьи делать ошибки. Ну и что ш того, что штоматолог не хочет навредить мне?
Улькиорра ещё с минуту смотрел на неё, вглядываясь в её обеспокоенное лицо; сердце в его груди билось чуть быстрее. Затем он отвернулся, засунув руки в карманы и направившись домой.
— Ты нелепо звучишь.
— Я знаю, — вздохнула Орихиме и, нахмурившись, поплелась за ним.
Но так как перед ней находилась его спина, она не могла видеть, как изменилось выражение его лица: в глазах снова загорелся огонь. Он практически проиграл врагу и его играм разума сегодня, но он не позволит Таро получить преимущество в следующий раз.
Он бы обнял всё человечество, если это даст шанс выиграть то, чего он желал больше всего.
========== Искусство произнесения скороговорок ==========
— Tonari no kyaku wa yoku kaki ky… Нет, не так…
Было утро воскресенья, и Улькиорра проснулся небывало поздно. Из-за этого он стал волноваться, что сейчас зайдёт в гостиную и увидит, как женщина ест сырный хлеб с рассолом, ведь это он обычно готовит завтрак, чтобы она себя там ненароком не отравила. Но выйдя в коридор, он услышал, как она разговаривает сама с собой в спальне.
— Tonari no kyaku wa yoku kaki kuu kyaku da! [Гость рядом — гость, который ест много хурмы!] Ха! Получилось! — дверь распахнулась, в проходе появилась Орихиме, окружённая облаком сильно пахнущего шампуня и мыла, её волосы были влажными, а полотенце свободно свисало с плеч. Она не обращала ни на что внимания и даже чуть не столкнулась с Улькиоррой, но очень вовремя сумела остановиться. — О! Доброе утро! Я же тебя не разбудила?
— Нет, — когда она прошла мимо, он задержал дыхание, стараясь не вдохнуть запах чистоты из-за страха появления неприличных мыслей. — Что ты там говорила про себя, женщина? Что-то про хурму?
— Ничего-ничего! — Орихиме повернулась и с улыбкой пошла к нему обратно. — Это просто скороговорка.
— Пардон?
— Скороговорка! Это такое предложение, которое тяжело быстро произнести. Например… — она почесала затылок, направляясь к кухне. Улькиорра последовал за ней, решив, что он должен приготовить что-то, пока этим не занялась она. Пока он рылся в шкафах, Орихиме облокотилась на стойку, постукивая по ней пальцами и напрягая свой мозг. Затем она хлопнула ладонью по поверхности, от чего Улькиорра подпрыгнул и повернул голову в её сторону. — Вспомнила! Uriuri ga uri urini kite uri urezu uri uri kaeru uriuri no koe [Продавец дынь пришёл продавать дыни, но ни одной дыни не продал; вот слышится голос продавца дынь].
Улькиорра гневно посмотрел на неё и отошёл от шкафа, почесав голову одной рукой, а другой взял её за руку, поворачивая к себе лицом. Затем он потянул её челюсть вниз, осматривая её рот.
— С твоим языком всё в порядке, женщина.
— Эфо офношица к тому, фто не надо фошпринимачь шерьёжно, — он отпустил её. — Это относится к тому, что не надо воспринимать серьёзно, — повторила она.
— Понятно, — Улькиорра вернулся к ящику. — Тогда причём тут дыни?
— Ни при чём.
— Тогда зачем это говорить?
— Потому что это весело! — Орихиме надула щёки. — Ты сам попробуй! — конечно же, ответа не последовало, и Шиффер не собирался говорить. Скрестив руки на груди, она решила воззвать к его духу соперничества. — В чём дело? Боишься, что не сможешь сделать этого? — одна из дверей шкафа скрипнула, когда он толкнул её, и Орихиме увидела, как сузились его глаза. — Неужели великий бывший Куатро Эспада боится показаться дураком? — теперь дверца полностью закрылась, и Улькиорра в напряжённой позе, всё ещё без еды, стоял перед шкафом.
— Скажи это ещё раз.
— Ведёшь себя, как цыплёночек.
— У меня нет ни клюва, ни страхов, — поправил он её, — и я имел в виду предложение, женщина. Ты испытываешь моё терпение, — Орихиме прикрыла рот рукой, чтобы сдержать смешки. Ах, жизнь с Улькиоррой такая забавная.
— Я начну с чего попроще: bozu ga byobu ni jozu ni bozu no e wo kaita [Буддийский монах на ширме умело нарисовал изображение буддийского монаха].
— Зачем буддийскому монаху рисовать картины на ширме?
— Просто повтори! — Улькиорра открыл дверцу шкафа снова, надеясь, что она прекратит отвлекать его. В таком случае ведь никто из них не поест.
— Bozu ga byobu ni jozu ni bozu no we… — он застыл. Это… Неправильно. Он отставил коробки с закусками в стороны, пытаясь найти что-то более достойное завтрака. — Bozu ga byobu ni jozu ni bozu wo…
— Неверно! — закричала Орихиме, побежав в сторону гостиной, чтобы включить телевизор. — Не скажу больше, пока ты не выговоришь эту.
Рука Улькиорры сжала ручку дверцы так сильно, что оставила на её поверхности вмятины. Значит, она загордилась? Хорошо. Вызов принят. Он заставит её пожалеть за то, что она решилась опозорить его.
***
— Скороговорки? — Дзинта и Уруру, сидящие на стойке в магазинчике Урахары на следующий день, ели конфеты, которые рассортировывал Улькиорра, и уставились на него в недоумении. — Ага, мы знаем их.
— Сколько их? — спросил Улькиорра, прикидывая в уме количество конфет, которое они съели, чтобы обвинить их в этом позже.
— Много, — ответил Дзинта, устремив глаза ввысь. — Например, atatakakunakatta [было не холодно].
— Что не холодно?
— Atattetatte [Он сказал, что догадался].
— Он сказал, что догадался о чём?
— О! И это про кошку! — Дзинта толкнул локтем Уруру, испугав её. — Ты же её знаешь, да? Скажи!
Уруру заметила, что Улькиорра выжидающе смотрит на неё, и быстро опустила голову, зардевшись. Она знала, что если чего-нибудь не скажет, то Дзинта только опозорит её перед ним, но если она запнётся на скороговорке, то это будет таким же унижением. Вот что за жизнь?
— Kono neko koko no neko no koneko kono koneko ne [Эта кошка — котёнок этой кошки; здесь котёнок!].
— Вот как это делается! — Дзинта хлопнул рукой её по спине.
— Это было излишне, — мрачно пробурчал Улькиорра, даже не заметив, как угнетение на лице Уруру только усилилось. Он ухватился за конфету, которую Дзинта только что достал, и закинул обратно в коробку. — Есть ли какая-нибудь уловка, чтобы произнести их правильно? Какая-то скрытая в глубине магия, которая делает их такими сложными для вас, людей?
— Хочешь сказать, что у тебя проблемы с их произнесением? — Дзинта долго смотрел на него.
— Хочешь сказать, что желаешь получить ещё одно дыхательное отверстие в горле? — парировал Улькиорра.