— МЕДВЕДЬ! — запищала Вероника.
— Быстрей! Вставай! — ко мне подбежала Ева. — Давай же!
Я вскочила на ноги с её помощью и обернувшись, заметила, что туман совсем близко, а где-то там за ним чернеет пятно. МЕДВЕДЬ! МАМОЧКИ!
Мы бежали со всех ног. У меня начало колоть в боку. Я устала и валилась с ног. Лёгкие жгло, перед глазами мелькали мушки от пульсирующей боли в висках. Сердце прыгало так, что, казалось, ещё чуть-чуть и вырвется на волю! Бок начало колоть. А за спиной всё также ревели, да так, что аж уши глохли. ОН РЯДОМ! СОВСЕМ БЛИЗКО! СТРАШНО!
Оступилась и посмотрела себе под ноги. ТУМАН! НЕТ! Обернулась и быстро посмотрела обратно на девочек.
— Нет! Вытащите меня от сюда! Спасите! — но они не услышали.
Такое чувство, будто туман затормозил мой бег, и я увидела, как они быстро отдалялись от меня, а потом всё стало белым. Увы, но и рёв стал ещё ближе. Я решила не сдаваться и побежала дальше. На глаза выступили слёзы. Хотя, скорее всего, они уже давно там. Всё размывается. Дыхание сбивается от того, что я плачу в голос и мне не хватает воздуха. И всё-таки я упала. Пытаюсь встать. Страх гложет, душит меня. Всё тело горит, мне жарко и холодно одновременно. Начинаю кашлять и бежать дальше, ещё больше задыхаюсь… Я больше не могу! БРАТ, ЕВА, РЕБЯТА, Я ВАС ЛЮБЛЮ! МАМА, ПАПА — ЛЮБЛЮ ВАС!!! ПРОСТИТЕ ЗА ВСЁ!
Боль и темнота.
…
Жанна бежала в тумане, не оглядываясь и задыхаясь. Её глаза были полны слёз. Но она продолжала бороться за свою жизнь. Однако сзади её нагонял медведь, он уже наступал на пятки. Когда девушка начала кашлять, она в последний раз подняла затуманенный взгляд на небо, но продолжала бежать вперёд, и в этот момент её нагнал лесной зверь, страж здешних земель и откусил ей на лету голову. Повсюду разбрызгалась кровь. С шеи фонтаном начала выходить красная жидкость, стекая по телу девушки. После этого Жанна упала сначала на колени, а затем и полностью повалилась на землю, которая быстро окрасилась в красный и бордовый цвет. Наконец-то защитник мерроу может утолить свой голод. Медведь начал рвать свою жертву на куски. На бедной девушке не осталось живого места, а может и вообще ничего не осталось.
Всё-таки неприлично наблюдать за кем-то, кто решил поесть. Просто скажем, что туман скрыл место преступления и остатки сего деяния.
Ева
Мы бежали, не оглядываясь. Хотя я постоянно следила за тем, чтобы Жанна успевала за нами. Дышать было тяжело, и когда я в очередной раз оглянулась назад, то увидела, что туман захватил подругу и последнее, что я увидела — это руку, которую девушка тянула ко мне или к нам, не важно, она звала, а туман всё заглушил, и мы не услышали ни звука. Я побежала обратно, не оборачиваясь, крикнула Веронике:
— Беги, не оглядывайся!
Забежав в туман, услышала лишь рёв медведя, он гнал Жанну от нас, куда-то влево, в лес. Я пыталась догнать, но у меня не получилось, так как звуки быстро отдалялись, а затем и вовсе затихли. Я опустилась на колени и заплакала. Было больно, невыносимо. Это место забирает всех, кто мне дорог! Нас осталось трое. Я это понимала, потому что Артём не вернулся с Андре, значит их тоже настиг туман.
Посидев и проплакав так ещё минут пять, я решила вернуться к друзьям. Нужно уезжать от сюда. А они, поди, ещё и на счёт меня волнуются.
Туман стал редчать, скорее всего, уходил вглубь за стражем, здесь ему больше не на кого охотиться.
Я вернулась к ребятам. Они сидели, обнявшись, возле берега. Вероника ещё вздрагивала после вспышки слёз, как и я недавно. А Андре поглаживал её по спине.
— Простите, — сказала я осипшим голосом.
Друзья вздрогнули и обернулись.
— Ты жива! — бросилась меня обнимать Вероника. — А Жанна? — отстранившись и взяв меня за предплечья, спросила она.
Я помотала головой. И мы вновь заплакали, обнявшись. К нам подошёл Андре и обнял нас.
— Я… я… — шмыгнув, всё же продолжила. — я не смогла… спасти её, — вдох, — простииии! — и опять навзрыд.
— Тише-тише, я тоже не смог спасти Тёму.
Время подходило к вечеру, но мы всё равно решили уехать. Когда собрали вещи, сели в машину и … нет, она не завелась. Сколько бы ни старался это сделать Андре. Спустя какое-то время он посмотрел на нас грустным виноватым взглядом: