– Еще и заминировал меня, сволочь, – вполголоса пожаловался Пашка Колдину. – Небось, не побоялся время потерять…
– Я потерял на этом совсем немного времени, – спокойно возразил Ауриньш, – а противник наверняка осмотрел бы твой труп и подорвался, это существенно задержало бы преследующих. Что плохого в том, что разведчик и после смерти помог бы товарищам? Пусть косвенно…
– Эх, Ауриньш, ё! – полковник в сердцах махнул рукой. – С твоим цинизмом патологоанатомом работать надо, а не людьми командовать!
– Товарищ полковник, я выполнил задание командования, – голос Ауриньша начал приобретать уже заурядное занудство, – с минимальными потерями. В чем моя ошибка?
Полковник засопел. Бьет, сопляк, у всех на глазах. И следов не оставляет.
– А ты не боишься, товарищ дорогой, что бойцы твои тебя же на первой дневке пристрелят по-тихому?
– Зачем? – холодно возразил Ауриньш. – Это нецелесообразно. Они должны понимать, что я, в первую очередь, забочусь об их безопасности. Они должны понимать, на что идут, становясь разведчиками. Таковы правила игры.
И еще минута прошла в тягостном молчании.
– Ладно, хватит! – решил, наконец, полковник. – Разрядить оружие, проверить имущество, приготовиться к посадке в машину!
Несмотря на тесноту в кузове, вокруг Ауриньша как-то само собой образовалось свободное пространство. Ехали молча, без обычного трепа и зубоскальства.
А полковник сидел в кабине мрачнее тучи. Кто кому, черт побери, урок сегодня преподал?! «Носятся с этими «зелеными беретами»" – угрюмо ярился он. – «Нашли образец для подражания, тоже! Да где они хоть воевали толком, «береты» эти?! Во Вьетнаме? Обделались по самые не могу. В Иране? Тоже – операцию провалили, технику сожгли, секретные документы профукали. А свои разведчики – уже не авторитет, выходит? Которые пол-Европы на брюхе проползли! Да «языков» одних перетаскали не одну дивизию! Да безо всяких понтов, без спутниковой связи и лазерных прицелов – с одним пэпэша, да с финкой. И ребят своих не стреляли, небось! – «А ты откуда знаешь?» – словно услышал он чей-то холодный голос (уж не этого ли робота белобрысого?) – «Что, в наших военных мемуарах про такое писать будут?»
Полковник раздраженно полез за сигаретами. Черт, мемуары эти… Вот читал книгу англичанина одного, торпедными катерами в войну мужик командовал, – так процентов на девяносто вся книга состоит из описаний неудач да ошибок! Не побоялся мужик! Ведь кровью такой опыт оплачен – так не хорони ты его, дай другим знать, кто после тебя придет! А у нас что? Война прошла – похвальба пошла… А если уж и описывают неудачу – так все генералы молодцы, один ванька-взводный дурак, он во всем и виноват…
Двигатель вдруг чихнул, поперхнулся насморочным всхлипом и заглох. Скрежетнув пару раз стартером, водила сделал открытие века:
– Не заводится…
– Поехали, ё! Потом заведешь! – полковник начал злиться – наученный многолетним опытом, он доподлинно знал, что если уж что-то не заладилось, так теперь все пойдет через пень-колоду.
– Трамблер барахло, – печально вздохнул водила, – я уж сколько зампотеху говорил. Да и карбюратор…
– Давай, ковыряйся… – полковник сердито засопел и полез из кабины. – К машине! Приехали, ё…
Газ-66 – самый демократичный автомобиль в мире: для того, чтобы добраться до двигателя, водитель должен поднять не капот, как в других машинах, а всю кабину. Разумеется, предварительно выгнав из кабины старшего машины. Даже удивительно, как такая машина могла появиться в армии. Скорее всего, ее конструктор в свое время служил водилой в автороте и вдоволь намерзся под задранным капотом, в то время как старший машины уютно сидел в теплой кабине. Удивительно не то, что став конструктором автотехники он воплотил в этой модели всю свою выстраданную, взлелеянную классовую неприязнь к командирам. Удивительно то, что эту машину приняли в производство и определили как одну из основных для всей Советской Армии.
Пригревшиеся было курсанты с недовольным ворчанием покидали кузов. Бывший передовой сельский механизатор, бывалый шофер и тракторист, гарный хлопец Леха Мамонт полез делиться с водилой опытом, и в охотку поковыряться в двигуне. Остальные на скорую руку обжили кювет – запалили костерок, подкатили пару бревнышек – красота! Расселись, предусмотрительно подготовив самое уютное место полковнику и поскорей начали разговор «за жизнь», пока препод не догадался учебное время даром не упускать, а потратить его на какую-нибудь отработку «скрытного и бесшумного передвижения» – проще говоря, на гнусные поползновения по сильно пересеченной и капитально грязной и мокрой местности. Полковник сделал вид, что не разгадал детской хитрости, и радушное приглашение принял. Тихо-тихо, незаметно, но свернул разговор на прошедшее занятие – а куда бы он делся?
– Товарищ полковник, а вот правда – как в такой ситуации командиру поступить следует? – Мишка Шоломицкий так и не снял немецкую форму, и никто его не дразнит.
– А ты как думаешь? – вовсе не собирался полковник заниматься полемическими финтами, отвечая вопросом на вопрос, его и в самом деле заело: да что это такое, учишь их, учишь, глядь – а у них уже совсем по-другому мозги работают.
– Ох, не знаю, – простодушно признался Мишка. – Так думаю: вроде Маргус и прав, а я бы так поступить не смог.
– Духу бы не хватило?
– Да и духу, и вообще… Приказал бы ему отход прикрывать, наверное. Ну, пару магазинов бы своих отдал, а там – как повезет…
– Можно и по-другому, – подал голос сержант Серега Зинченко. – Сказать Пашке: затаись, спрячься, а потом на пункт сбора выходи. Или жди, пока за тобой не вернемся. А подгруппе прикрытия приказать уводить преследователей в сторону. Ну, как перепелка – от гнезда…
– Сергей, в той ситуации данный вариант был бы нецелесообразен, – нудным голосом отозвался Маргус. – Преследователи были слишком близко, мы уже находились в их поле зрения. Он не успел бы спрятаться.
– Ну, фиг его знает… Я бы тоже не смог застрелить, наверное. Даже не то, чтобы не смог, просто… Ну, я не знаю – нельзя так, в общем.
– Но почему? – Маргусу было непонятно, как можно отрицать очевидное. – Он бы все равно погиб – в лучшем случае. А в худшем – умер бы от гангрены в концлагере. Неужели вы не понимаете, что это негуманно – оставлять его в живых?
– А я ему еще карандаш вчера подарил, – вздохнул Пашка. – Чешский, кохиноровский. А он ни на секунду не задумался даже. Вот и дари таким карандаши…
– Павел, мне было бы искренне жаль тебя, честное слово, – серьезно ответил Ауриньш. – Но отдавать разведчика в руки противника – слишком большой риск. Ты слышал об Арденнской контрнаступательной операции?