Но институт занимается не только раскрытием преступлений. В этом институте помогают историкам и археологам, искусствоведам и следователям. Здесь прочитывают письма столетней давности, нужные для истории.
Но профессора Бочина в институте не обнадёжили. В лаборатории научно-исследовательского института поглядели на записку, зажатую меж двух стёкол, и сказали: «Вряд ли что получится. Ведь тут даже бумага истлела. Расшифровывать не по чему».
А всё-таки Бочин оставил свои стёклышки и уговорил работников института испытать своё умение на этой записке. И вот он получил, кроме фамилии Убийволка, имя Вениамин.
Вызвав по телефону Володю, Бочин его спросил:
— Ты занимался поисками отца Бориса Сергиенко? Ты ничего не слышал об Убийволке? Теперь известно и его имя — Вениамин.
— Слышал! — воскликнул Володя. — Сегодня я получил письмо… Там как раз об этом танкисте… Да, да, я помню вас. Вы в золотых очках. Мне ещё Костя о вас говорил. А письмо из архива такое вежливое. Хотите, прочту?
— Ты скажи, что в нём.
— Там пишут, что старшина Вениамин Иванович Убийволк служил в танковой части и погиб смертью храбрых при исполнении боевого задания под Новгородом. И ещё там написано, что командир части, где служил Убийволк, майор Елюгин, должен знать подробности. И там написан адрес Елюгина. Он живёт почти в самой Москве — двадцать километров всего. Дать вам адрес?..
Перед тем как уехать в Новгород, Владимир Петрович побывал у майора Елюгина. Он жил в посёлке, в маленьком доме, которого почти не было видно за яблонями и кустами смородины. Десяток деревьев и кусты окружали дом как бы изгородью. Тут же, в саду, был вкопан в землю стол, побуревший от времени и от дождей. За этим столом Бочин просидел больше часа. Рядом с Елюгиным были прислонены к столу костыли. Разговаривая, он поглаживал левой рукой пустой рукав правой руки. Дорого обошлась война майору. Но память он сохранил отличную. Слушая Елюгина, Владимир Петрович думал с досадой: «Как жаль, что нет здесь Бориса Сергиенко! Вот бы ему послушать рассказ об отце».
Не знал Бочин о несчастье, случившемся с Борисом.
ДОЖДЬ В ЯНВАРЕ
Двадцать лет назад под Новгородом, где недавно работали сапёры лейтенанта Каляги, на берегу озера, скрытый темнотой ночи, Феофан Сергиенко полз в расположение врага.
Вот как это случилось.
Уходя из Новгорода, фашисты уничтожали город — улицу за улицей, дом за домом. Они взрывали здания, стоявшие века.
До войны тысячи людей приезжали сюда со всего света смотреть гениальные творения великих художников; учёные восторгались чудом мирового искусства — зданиями в кремле, созданными русскими мастерами. Так восторгаются храмом Василия Блаженного в Москве.
В Новгороде фашисты закладывали в эти исторические здания тол; они обливали бензином и керосином памятники архитектуры, замазывали дёгтем росписи великих мастеров, росписи, которые изучали в университетах всех стран.
Двадцать девять месяцев фашисты хозяйничали в Новгороде. Но самые страшные преступления совершали захватчики в дни, когда им стало ясно: удержаться на советской земле нельзя, надо бежать. И вот перед этим бегством гитлеровцы стали превращать Новгород в зону пустыни. Они сбросили с пьедестала бронзового Пушкина и Гоголя, Петра Великого и Суворова, разобрали на куски памятник «Тысячелетие России».
Но уже на улице разрушенного города ветер доносил тысячеустое «ура». Наступление наших войск началось там, где немцы его совсем не ждали: с юга и севера Новгорода.
Это было 14 января 1944 года. Морозы сменились оттепелью, и неожиданно полил дождь. Дождь в январе.
Болота под Новгородом набухли, дороги расползлись. Наши войска шли по воде и грязи. Шли пешком — автомашины завязли, — но шли, не сбавляя шага. Впереди был Новгород.
МАЙОР ЕЛЮГИН
В один из таких дождливых дней командир танковой части майор Елюгин приказал разведать дорогу к озеру. Уж очень подозрительную возню начал там противник.
А перед танками была поставлена задача: прорваться вперёд, прикрыть наступление пехоты с фланга и этим сорвать замысел врага — не дать ему спокойно отойти.
Однако, прежде чем решить эту главную задачу, надо было решить ещё две: разминировать дорожку через ничейный участок фронта — это первое. А потом по этой дорожке жизни должны были проползти разведчики и доложить командиру танкистов, что за возню предприняли фашисты.