Во всхлипах обомшелого колодца
Мы встретили с тобой конец апреля.
Когда еще такое доведется?
На скрепах ветра держатся лениво
Огромные, седые створы неба.
Мы тихо разворачиваем нивы
К тугим и гибким паволокам хлеба.
А мне - вольно же заносить в тетрадку
Обиняки, притворы, пересуды
И расставлять вдоль окон, по порядку,
Вином и светом полные сосуды.
Земля горчит, сверчки смеются скопом,
Все истины давно уже расхожи.
Как ни шалей над новым гороскопом,
А будет все иначе, непохоже.
Да, не ерошь воздушные затоны
В полночный час, и ряски звезд не трогай,
Коль за окном, под наговор Латоны,
Неслышно распускается дорога.
***
А величавый гнет всех девяти небес
Нам вновь переносить, как и во время оно,
Когда еще тела имели суть и вес,
И корабли текли по пустоши соленой.
Колхидское руно нам бередило сны.
Гиперборейский лот души еще не тронул,
И в золотых лучах подветренной весны
Дарило отдыхом земли тугое лоно.
***
...Я горло амфоры, - той, греческой, той, вечной,
Хочу ладонью сжать - и ощутить, как время
Пульсирует в глубинах древних глин.
А ты мне расскажи о зыби млечной,
А ты с меня сними чужое бремя.
Еще увижу я дельфиньих спин
Взметнувшиеся над водою арки,
И скалы неприступные Колхиды,
И ночь античную, где хор цикад, и ход
Задумчивых светил, что снова ярки,
И вспомню клитемнестровой обиды
Эсхиловый, эксодовый исход.
***
...А в воздухе в то лето пахло тмином,
Далекой гарью, изредка - дождями,
А так - простое пасмурное небо,
Не хмурое, не радостное - небо,
Смотрело мне в лицо, когда я взглядом
Верхушки сосен вымерить пытался.
Я рад, что нынче - непогода снова.
Я рад, что нынче - снова лихолетье.
Лет два десятка с рук стряхнув, я стану
У той развилки, где сосна паденьем
Мне верную дорогу преградила.
Она была величественна даже
В посмертии своём - рельеф глубокий
Коры, и хвои запах неподъёмный,
И стройный ствол. И чтоб не потревожить
Её покой, другой тропой пошёл я,
И бредил вслух, и птичьи песнопенья
Мерещились мне вспышками цветными.
Я миновал болото, не заметив,
И вышел к заколдованной дуброве,
Где два десятка лет пустил на ветер...
И образ стал свободен от эскиза,
Как грифелем, пройдясь по лету летом...
***
Нет, я почти уже не помню
Тех вечеров прозрачно-горьких,
С их непременной синевою,
И лесом, где когда-то волки
Водились, а теперь на хвою
Когтистая не ступит лапа,
Ну разве только лапа кошки
В леса сбежавшей понарошку,
Пока не станет дождик крапать...
Как жаль, что в жизни есть этапы,
Периоды... Хоть вейся мошкой,
Хоть притворяйся крупной сошкой,
А выйдешь всё равно растяпа...
И я уже не я - нас двое,
Скликаться нам не вижу толка.
А он тропинкою кривою
Идет там где закат и елки,
А на ботинках - глины комья.
***
Из серого простого кирпича
Построен город. Много за полвека
Кирпич очеловечился. Он стал
Щербат и порист. Он теперь похож
На грубую керамику начала.
В нём дышит первородство древних глин.
Он об Адаме вечерами грезит.
История проделала виток.
От городов, где так цвела искусность
(В ней изошла вся сила человека),
Вернулась к неприглядной простоте,
Которая никак не застит неба,
Которая, скорей, земле сродни.
А неприглядность время так смягчило,
Что больше мы о ней не говорим.
Ведь ныне - царство голубиных скал,
Да, птичьих гнёзд под жестяным карнизом,
Где так тепло птенцам, где иногда
Меж кирпичей трава еще пробьётся.
Дворы заполонила зелень здесь.
И клён с листвой, как водится, резной,
И светлый ясень, всех легенд свидетель,
Так запросто, без чванства, дарят нам
Свои седые, вкрадчивые тайны.
Асфальтовая вечная страда,
Неровный, рваный гул автомобилей
С лихими восклицаньями гудков.
Асфальт порой морщинист, в сети трещин,
Порою - гладок, неизменно - тёпл,
Коль скоро речь идёт у нас о лете.
Мне кажется, совсем иной эон
Лёг в город, как зерно ложится в землю,
Чтобы окрепнуть, возмужать, взойти.
Здесь ближе небо. Древние виденья
Уместны столь, что мы порой их древность
Всё чаще ставим под большой вопрос,
И будущностью нарекаем тихо.
К пределу оплотнения близки,
Они уже доступны краю зренья,
Да и не уходили никогда.
А ночью - звёзды, и полынный ветер
Из пригорода, и лучи в листве,
И замиранье времени - до срока.
ОСЕНЬ
Осень не была жадна до срока,
А теперь, закатна и ала,
Лиственного пёстрого оброка
Полные ладони набрала.
Но закат, как водится, недолог.
Он сгорит, он прежде станет ложь,
Чем небрежно с книжных, долгих полок
Пыль ежевечернюю смахнёшь.
Затеряться в осени несложно -
Первый шаг, прикрыть негромко дверь...
А за мной походкой осторожной
Тронется в дорогу лунный зверь.
Улица, нацеленная в небо,
Звёздного пожара тишина,
Сумерки, где быль целует небыль,
Тяжести обычной лишена.
Жаждою пространства странно болен,
Я достигну городской черты,
Где уходят в землю сходы штолен,
Где овраги - мглисты и круты.
Где пути запутаны и кривы,
Где стволы - прозрачней с каждым днем,
Где воды коснувшись, ветви ивы
Потеряли плотность - и объём.
Там, у края глинистого ската,
Резко уходящего к реке,
Я увижу поздний след заката,
И сосновый бор - невдалеке.
Дальше, до отреза горизонта -
Монотонный выговор земли,