Почему Ал так говорит? Некромантку как раз логично использовать для убийства.
— А почему ты исключаешь убийство?
— Ты ее видела? Нет? Посмотришь — поймешь. Она, хоть и некромантка, но по большому счету курица. Обобрать богатого любовника — на это много мозгов не требуется, а силы духа — и того меньше, только хитрость и подлость. Сосипатра трусиха. Она до сих пор боится покойников, которых поднимает.
Я представила тетеньку в черной мантии, удирающую от зомбиков. Смешно.
— Ал, я все поняла про Сосипатру. Но ты так и не объяснил, как дело было. Где оно тут нарисовано?
Он взял очередной листочек, где были совсем уж непонятные замкнутые загогулины, пронзенные, как стрелами, абсолютно прямыми линиями.
— Гляди. Внутрь вошли по-очереди: сперва Теодолинда, за ней, часа на два попозже, Мартония. У Теодолинды был какой-то повод, и я сам открыл ей дверь. Это видел рабочий. Впустил и усадил чай пить.
Я удивилась.
— У тебя было обыкновение поить чаем сотрудников в своей квартире?
— Правильный вопрос. Нет, не было. Это могло случиться только если разговор предстоял долгий и непростой. Например об увольнении.
— Почему ты уверен, что это была Теодолинда? Это мог быть и мужчина. Эдилиен.
— Ну, во-первых, ты нарисовала женщину. А во-вторых… Я всегда уважал магистра Эдилиена, он человек умный и порядочный, но близкими друзьями мы не были, так что если мне надо было о чем-то с ним поговорить, я бы пригласил его в рабочий кабинет в рабочее же время. Увольнять его я не собирался.
— А Теодолинду за каким лешим мог позвать к себе домой?
— Ты знаешь, моя кошечка, с женщинами я всегда стараюсь проявить деликатность. Думаю, у тебя нет сомнений в том, как я относился и отношусь к этой сушеной мегере. Вероятно, я нашел, за что уволить пиявку, или придумал, как от нее избавиться другим способом и решил ей об этом сообщить в приватной атмосфере. Плохо, что я не помню никаких подробностей.
Подробности, подробности… Вот почему он не помнит ничего? Побочный эффект заклинаний? Или его опоили чем-то кроме синеоки?
— Ты же не собирался ее отравить?
Ал развеселился:
— Такой выход не пришел мне в голову, а зря. Всем бы было легче. Но вот она меня, не отравила, нет. Усыпила. Думаю, про синеоку ты правильно догадалась. А пока я спал, на меня можно было стазис наложить или попросту связать, тоже вариант. Над обездвиженным магом провести любой ритуал ничего не стоит.
— А как ты смог воспользоваться эликсиром невидимости? Мы можем считать установленным, что ты его выпил.
— Мели, мой эликсир не надо пить, им достаточно намазаться или облиться, не обязательно целиком: у него потрясающая проникающая способность..
Вот как? Раньше он мне этого не говорил. Недостаточно доверял или к слову не пришлось?
— То есть? Если, например, перед появлением Теодолинды ты работал с эликсиром и, услышав стук в дверь, сунул флакон с ним в карман… Он мог самопроизвольно разбиться? Или ты сумел его на себя вылить специально?
— Не могу сказать, не помню, но одно из двух. То ли специально, то ли случайно, но я стал невидимым, вернее, прозрачным. Скорее всего это произошло, когда ритуал уже шел и прервать его было невозможно. Мартония — магичка слабая, но опытная. Должна была понимать, что наложение столь разных заклинаний может дать совершенно неожиданный результат.
Так, мы, кажется, перескочили через несколько ступенек в нашем рассуждении. Надо возвращаться. Ал тоже это сообразил.
— Но мы с тобой еще не дошли до Мартонии. Думаю, задачей Теодолинды было меня надежно обездвижить и открыть двери второй участнице. Я даже не уверен, что Теодолинда осталась там на время проведения обряда. Но вот нарисованную заранее пентаграмму принесла она. Рулон бумаги длиной в четыре локтя она могла перегнуть пополам и спрятать под мантией, с ее ростом и комплекцией это было бы незаметно. Мартония, которая по всем измерениям одинаковая, кроме своей персоны ничего под мантией спрятать не могла.
Тут бы я поспорила, такая кубышка как жаба может протащить в лифчике половину золотого запаса Элидианы, никто и не заметит, но насчет рулона Ал прав.
— А какую роль, по-твоему, во всей этой истории сыграл Эдилиен?
— Его использовали втемную. Думаю, делала это Сосипатра, не оглашая, против кого будет совершено противоправное действо.
Не поняла. Недоумение настолько ярко выразилось на моей моське, что Ал бросился объяснять: