– То есть там и внизу нет разворота? – уточнил Гуров.
Врач усмехнулся:
– Есть аж сквозной проезд, на шоссе выходит, километрах в шести ближе к Москве. Только заперто на железный шлагбаум, на цепь да на кодовый замок. А код от замка сторож – чекист старый – каждую неделю меняет. Уж сколько ругались с ним – как об стенку горох. Вишь, чтобы чужие пробки не объезжали. Чего тут?
– Плохо тут, – встрял Зубков, – вот.
– У-у-у… мать честная.
– Эх, Миша, Миша, – подхватил санитар номер один.
– Да-а-а-а, – подтвердил номер два.
Как-то это уже начинало раздражать. Что они, в самом деле? Точно помер некто для всего мира родной и знакомый.
– Вы его нашли? – Врач выслушал Гурова вполуха, качая головой, быстро осматривая тело. – Жаль, жаль. До слез. Хороший человек был, только-только в себя приходить начал. Так, ну что, по ходу, ребро, да не одно. А это… что это за?.. Похоже на итоги потасовки, но какой-то несерьезной…
На белой восковой скуле проступал кровоподтек.
– Ну допустим… чего это он такой исполосованный? Посветите.
Быстро обследовал царапины на спине, боках и животе.
– Свежие, – доктор взял гибкую еще руку, осмотрел вены, длинные пальцы с куцыми ногтями, – чисто… ага. Вот это, на спине, это пикантное, от маникюра. Эти, остальные, попроще, – он провел пальцем по открывшемуся дорожному щебню, – оттаяло…
Не церемонясь – не перед кем и ни к чему, – приспустил на погибшем штаны:
– Ага, тут исколото все. И вот еще один кровоподтек, скорее всего, от удара. Так, и он же лежал как есть, неглиже? И босой?
Его заверили, что так и есть.
– Что предварительно скажете? – спросил следователь. – Сам замерз?
– Да, конечно, что ж еще-то. Все ж таки не девка же красная у общаги гастарбайтеров, подозревать насилие нет оснований. Голый, пятна розовые – чего тут придумывать. Сорвался, напился, рванул куда-то на мороз. Все. Печально, конечно, – вздохнул он, – печально. Степа, приступаем?
Следователь кивнул, они принялись за работу, констатируя, что личность установлена в результате показаний свидетелей, а равно и:
«…осмотр проводится в ночное время, при искусственном, недостаточном освещении.
Труп расположен поперек проезжей части улицы Овражной, головой в сторону Канатного оврага, в лежачем положении, лицом вниз, лбом упираясь в землю (см. схему).
…левая рука согнута, ладонь под животом, правая рука вытянута вперед. На руке, от запястья до предплечья, имеется татуировка – колючая проволока, тачанка, знак анархии, надпись «Воля або смерть» (см. фото).
…черные штаны плотной ткани, шесть карманов, с биркой «Военторг»… остальная одежда, обувь, носки отсутствуют.
…кожные покровы синюшные, местами имеются кровоподтеки и царапины. На расстоянии сорока семи сантиметров от ног обнаружены черно-красная куртка спортивная фирмы «Рейма», шлепанцы домашние, размер сорок пять.
Язык в полости рта, глаза закрыты, с левой стороны на скуле имеется кровоподтек. Следы крови обнаружены в левой ноздре.
На верхних сторонах обеих ягодиц – множественные следы, предположительно от инъекций. С левой стороны спины, на ребрах и подреберной области – обширное подкожное кровоизлияние».
Быстро и толково завершив осмотр и описание, врач дал команду забирать. Не без почтения, даже торжественно, уложив тело на носилки и прикрыв простыней, медики отправились обратно к шоссе, покорять снежную вершину.
– Ну а мы в дом, – распорядился следователь Степа.
– Если позволите, я с вами, – подал голос Лев Иванович, – там документы супруги.
– Вы имеете в виду – ее документы?
– Не ее, но для нее.
– Это понятно. Но как же я вам их отдам-то, с места… – начал было Степа, но тут снова вклинился сержант Зубков. Молодой человек отличался не только острым слухом и беспардонностью, но и любовью к искусству и потому совершенно определенно разглядел, кто там куксится в полковничьей машине.
– А я могу отксерить в отделении – и копию выдадим.
– В целом не возражаю, – подумав, разрешил следак, – но все-таки, для общего развития: что за документы?
– Ничего сверхсекретного, сценарий новой постановки, – небрежно пояснил Гуров, прикидывая, на какую пачку бумаги сейчас выставит отделение.