— Наша семья очень старая. Иногда стыдно от того, насколько современные поколения понизили планку. Это потому, что в семье стало много чертовых женщин. У меня был сын, но погиб в Бирме во время последней войны.
Он сделал паузу и тяжелый вдох.
— Остальные — девчонки. Три девчонки. И ни одна не родила сына. Что, черт возьми, происходит с семьей? У Эльвиры трое, у Фиби и Хлои — по одной. Должен сказать, Эльвира меня удивила. За четыре года она родила трех девочек, и я сказал им «Прекратите. Достаточно». Похоже, они послушались совета.
— Полагаю, сейчас они будут утешением для миссис Тисдейл?
— Утешением? Ха! Это стало причиной разрушения семьи. Женщины, выходящие замуж за кого-попало. Эльвира — за художника без гроша за душой, Фиби — за торговца зерном, Хлоя — за регистратора смертей. Сейчас вот дочка Эльвиры Айрин встречается с букмекером. Неудивительно, что семейные стандарты снизились.
Слушая разглагольствования майора, можно было подумать, что он — потомок герцогов. На самом деле Скотт-Харрис был старым выпивохой, полным собственной важности, и пытавшимся создать впечатление, что он знал лучшие дни.
— Вы живете один, сэр?
— У меня есть денщик. Каждый вечер он уходит. В наши дни слуг не удержать, если им не потворствовать. Поэтому я-то и повесил индикатор на входную дверь. Где-то видел их рекламу. Отличная идея. Теперь не нужно самому открывать дверь.
— Этот человек был вашим денщиком на войне?
— Нет, но он служил в армии, и мы друг друга понимаем. Девочки навещают меня регулярно, но по дому не помогают. Есть приходящая уборщица в помощь Райдеру. Он должен быть в любое время…
Пауза. С улицы практически ничего не было слышно. Создавалось впечатление, что они не в городе, а где-то в деревне. В углу дедушкины часы отсчитывали время. Было почти семь вечера. Литтлджон почувствовал, что не ел с момента завтрака между Эли и Шеффилдом.
— Рад, что вы зашли, суперинтендант. Мы прекрасно побеседовали. Теперь вы знаете, кто я и что думаю о семье. Все девочки — обычные «джейн», которые вышли за кого-попало только ради замужества.
Если майор всегда был таким, неудивительно, что дочери воспользовались первым подходящим шансом.
— О Джиме… Ему не нравилось, когда его называли Джимом. Дома его всегда звали Джеймсом. Мне нравилось называть его Джим, просто, чтобы позлить. Но я не могу поверить, что это с ним случилось. Быть убитым после нескольких лет зарабатывания денег на ярмарках и жизни с другой женщиной. Странно это.
— Но с обанкротившимся бизнесом и растущей семьей… Он, должно быть, был в отчаянии.
Скотт-Харрис впервые резко двинулся, но только для того, чтобы резко хлопнуть ладонью по столу.
— В отчаянии?! Он подвел семью, сделал из меня посмешище. Получил все, что заслужил.
Майор снова откинулся в кресле.
— Вы все время проводите дома, сэр?
— Нет. Днем время от времени я выезжаю на машине. Но вечера провожу дома.
Что за жизнь! Пламя от углей опалило все в радиусе двух ярдов от камина. В комнате было душно. В воздухе висел тяжелый запах виски. И майор Скотт-Харрис… Теобальд Скотт-Харрис — судя по надписи на тарелке, привинченной к часам на каминной полке. Они не шли и были подарены майору коллегами-судьями в Бэзильдене в 1948 году.
Скотт-Харрис зашевелился в кресле и, прежде, чем Литтлджон понял, что происходит, был уже на ногах. В вертикальном положении он выглядел гораздо хуже. Огромный, очень толстый, буквально прогибавшийся под собственным весом. Он проковылял к буфету, отпер ящик ключом из кармана и достал коробку сигар.
— Возьмите одну. Вынужден запирать. Райдер — большой поклонник сигар.
Он обрезал и зажег одну. То же самое сделал и суперинтендант. Конечно, курить на голодный желудок — не лучшее дело, но это было хоть что-то.
— Как я сказал, я рад, что вы пришли. Немного компании для меня. Терпеть не могу местную полицию. Если бы я еще сидел на судейской скамье, научил бы их уму-разуму. А так… пришли с кучей глупых вопросов, записали мои показания, дали подписать и исчезли без слова благодарности.
— Они очень заняты, сэр. Масса мелких правонарушений и мало констеблей. Они стараются.
— Конечно, вы встали на их сторону, но у меня есть и собственные мысли.
Скотт-Харрис пыхнул сигарой и медленно кивнул головой. Литтлджон не успел понять, что происходит, а старик уже спал. Сигара выпала из его пальцев, суперинтендант аккуратно поднял ее с потертого ковра и положил в пепельницу. Майор тихо похрапывал, открыв рот.
Литтлджон оглянулся вокруг. Прекрасно. Один в доме, с похрапывающим хозяином и тикающими часами в углу.