Миссис Тисдейл церемонно представила Литтлджона всем остальным. Почему-то они считали, что суперинтендант на их стороне, и относились к нему сердечно.
— Не могу этого понять. Хуп-ла.
Это была Фиби, вторая сестра. Ее муж был богаче остальных, и она говорила первое, что приходило в голову. Целью замечания было показать Литтлджону, что Джеймс был аутсайдером и позором семьи. Хлоя, младшая дочь Скотт-Харриса, обычно была веселой толстухой. Сейчас же с вытянутым лицом она одобряла все, что говорила Фиби. Торговец зерном был грузным мужчиной. Его шея тонула в высоком белом воротничке, а живот украшала цепочка от часов. Еще одна лысая голова с волосатыми ушами.
— Я всегда ожидал от Джима чего-то подобного. Он был нестабильным. Все эти художники на одно лицо.
Миссис Тисдейл снова начала рыдать и вытерла глаза и красный нос мокрым платком.
— Он нас всех опозорил.
Ни слова сожаления о погибшем, словно он сам это все подстроил, чтобы досадить им. Регистратор браков, смертей и рождений раскачивался в кресле-качалке.
— Это положило конец старинному танцевальному конкурсу, — внезапно сказал он.
Все повернулись. Регистратор был небольшого роста, щеголеватый с набриолиненными темными волосами, вероятно, подкрашенными и маленькими седыми усами. Он весьма походил на продавца.
— Вальтер!
Его жена сочла необходимым объяснить Литтлджону замечание мужа.
— Мы занимаемся танцами, чтобы похудеть. Мы чемпионы Бэзильдена и принимаем участие во всеанглийском фестивале. Теперь, разумеется… Но это как-то неправильно, вам не кажется?
Торговец зерном откусил кончик сигары, бросил его в камин и зажег спичку.
— Танцы… в вашем возрасте. Это неприлично.
Он пыхнул сигарой. Звонок зазвенел снова, и в этот раз открыла Айрин. По дороге к двери ее лицо сияло: она думала, что явился букмекер выразить свои соболезнования. Но это был официант из соседнего паба.
— Звонил майор Скотт-Харрис и спрашивал, уехала ли миссис Тисдейл на опознание.
Торговец зерном выглядел встревоженным.
— Скажите ему, что да. Он здесь сегодня совсем не нужен, иначе все закончится очередной семейной ссорой. Скажите ему, что она уехала.
Официант бросил удивленный взгляд на торговца и ушел. Мистер Сэм Геддес был дьяконом в его церкви, и сегодня он разочаровал официанта.
Литтлджону это дало возможность напомнить миссис Тисдейл, что у них впереди долгая ночная поездка.
— Я как раз говорила Эльвире, что с ней должна ехать я, а не Барбара.
Снова Фиби. Возможно, это и была причина семейной ссоры, стихшей с приходом суперинтенданта. Барбара в ответ ушла в комнату, а вернулась уже в пальто и шляпе. Был с ней и большой потрепанный чемодан. Судя по его размерам, миссис Тисдейл с дочерью могли оставаться в Эли неделю, а то и две. Миссис Тисдейл смотрела на чемодан полными ужаса глазами. На нем были инициалы «Д.Т.» и с ним они ездили на медовый месяц.
— Только не этот!
— Что с ним не так? В других лежит зимняя одежда.
Литтлджон отнес чемодан к машине.
— Вы ели, суперинтендант? Мы можем предложить только холодные корнуолльские пирожки, но…
Он поспешно ответил, что поел. Местные полицейские дали ему чая и несколько больших бутербродов с ветчиной. В любом случае он бы отказался. Всю дорогу до Эли на холодных пирожках… его пищеварение бы не выдержало.
Уезжающую пару провожала вся семья. Все целовались. Хлоя, резвая танцовщица старых времен, выглядела готовой поцеловать Литтлджона. Если бы она только начала, остальные последовали бы примеру. Суперинтендант поспешил к машине. Женщин усадили, их вещи уложили, и прощание продолжилось. Соседний паб закрывался, и к церемонии прощания присоединилось несколько выпивших мужчин и женщин, некоторые из которых, узнав, что происходит, заплакали. Благочестивый торговец зерном произнес благословение:
— Держись, Эльвира. Скоро все закончится. Благослови тебя Господь. Мы обо всем позаботимся.
Поездка была ночным кошмаром. Некоторые участки приходилось объезжать, поскольку они были под водой. Дождь прекратился, но на протяжении всего пути они едали вдоль залитых полей. Пара на заднем сидении спала беспокойно. Время от времени одна из них просыпалась и спрашивала.
— Где мы? Еще долго?
Они останавливались раз шесть по просьбе миссис Тисдейл, ссылавшейся на спазмы и судороги.
— У меня всегда были с этим проблемы. Мне кажется, из-за этого я и умру. Иногда ночью Джеймсу приходилось вставать и водить меня вверх-вниз.