— Верно. Потом я планировал похоронить его где-нибудь в саду, но сил не хватало. Это все.
Скотт-Харрис позволил Литтлджону уложить его назад на диван. Сейчас он казался совершенно трезвым — бедняга с опухшими ногами и телом слона.
Шаги по дорожке, и вдруг появилась Эльвира. Она вошла, тяжело дыша, остановилась посреди комнаты, ошеломленно огляделась вокруг, а затем театрально приложила руки к сердцу.
— Мне сказали, за отцом приехала скорая.
Ее взгляд упал на диван.
— Отец!
Ближе она не подошла. Что-то ее удерживало. Вероятно, страх.
— Что с ним?
Никто не ответил.
Дедушкины часы тикали, двое санитаров смотрели друг на друга и, казалось, были вдохновлены одной и той же мыслью. Им здесь нечего делать. Они вышли на цыпочках. Ботинки одного скрипели и, казалось, производили в тишине страшный шорох. Эльвира осталась посреди комнаты, сжимая в руках сумку. Она не знала, что сказать.
Все закончилось. Дело разрешилось само собой. Теперь осталось только ждать. Головоломка сложилась. Эльвире нужны деньги, которые ее мать оставила Скотт-Харрису пожизненно. Эльвира, Фиби и Хлоя ждут смерти старика, а тут Эльвира получает возможность ее ускорить. Майор медленно открыл глаза и увидел ее.
— Ааа, это ты. В хорошее дело ты меня втравила. Почему ты не сказал правду, а приняла сторону Райдера? Ты знаешь, я никогда бы не убил Джимми.
Литтлджон снова мягко уложил его назад.
— Не напрягайтесь, сэр. Вы только сделаете себе хуже.
— Оставьте меня в покое, Литтлджон. Я говорю с Эльвирой. Слушай. Когда я попаду в больницу, то буду образцовым пациентом. Буду делать, что скажут, и даже больше. Я планирую дожить до восьмидесяти или девяноста, только чтобы увидеть тебя бедной и нуждающейся в деньгах. Когда девочки выйдут замуж, ты останешься одна. У тебя не будет Джимми, приносящего деньги с его хуп-ла. Тебе придется умолять меня.
Все это майор прохрипел, а потом откинулся назад и закрыл глаза, словно наслаждался хорошей шуткой.
— Ты можешь остаться жить здесь и делать работу Райдера. Присматривать за своим старым отцом. Немного молодой крови станет украшением этого места.
Майор сказал это с закрытыми глазами и засмеялся.
— Доктор, я готов.
Сотрудники скорой вернулись назад и унесли майора.
Эльвира не шевелилась. Ее ноздри сузились, и она выглядела на несколько лет старше. Лицо пожелтело, а глаза ввалились. Затем она потеряла сознание. Это принесло небольшое облегчение. Наконец, она села на кушетку и застонала.
— Он сильно болен?
Никто не ответил. В комнате оставались только трое полицейских: Кромвель, Литтлджон и Наизбитт. Они не знали, чем это кончится. Литтлджон стоял, засунув руки в карманы, с трубкой во рту.
— Мы отвезем вас домой в полицейской машине.
Она взглянула на него с ужасом на лице.
— Вы знали, что Райдер убил вашего мужа?
— Нет. Я думала, это отец. Он сказал, что убьет его.
— И вы сразу поверили?
— Райдер сказал, что это отец…
— И, зная Райдера, вы поверили ему, а не отцу?
— Я… я…
— Идемте.
Майору Скотт-Харрису потребовалось много времени на выздоровление, но свое слово он сдержал. Он был образцовым пациентом и было вполне вероятно, что с небольшим уходом он доживет до восьмидесяти. Через полгода майор предстал перед судом по обвинению в непредумышленном убийстве. Он сидел в инвалидном кресле, не прикасался к алкоголю с тех пор, как попал в больницу, и произвел хорошее впечатление на жюри: бедный, покинутый старик. В результате, майор Скотт-Харрис был оправдан.
Эльвира тяжело перенесла последующие события. Против нее было то, что она знала об убийстве мужа. Но она до конца утверждала, что ничего не знала ни о перемещениях тела, ни о смерти Райдера. От обвинения ее спасло заявление о психическом расстройстве, вызванном смертью мужа.
Во время долгого ожидания суда три дочери Тисдейла покинули дом. Айрин вышла замуж за букмекера, Барбара — за врача и переехала жить в Эдинбург. А Кристина сбежала в Канаду с уже женатым дантистом. Эльвира, несмотря на ее мольбы, осталась одна в магазине. Когда ее отец вернулся в Рангун, она последовала за ним, чтобы вести хозяйство, как майор и предсказывал. Скотт-Харрис сказал, когда она приехала, что публичный суд и раскрытие семейных секретов были его страховкой. Эльвира не осмеливается ускорить его конец, поскольку полиция присматривает за ней. Теперь майору хорошо живется — уход за ним отличный.
Литтлджон часто задается вопросом, как долго троице сестер придется ждать своего наследства. Эльвира, Фиби и Хлоя.