Выбрать главу

«Можешь еще тихо скончаться, после чего твой скелет станет украшением коллекции местных страшилок» .

— Ы-ы-ы, — я зарыдала в голос от жалости к себе после такого «оптимистичного» утешения.

Рыдание быстро перешло в заикающиеся всхлипы, которые не думали смолкать.

— Кто тебя обидел, бедняжка? — знакомый сочувствующий голос кувалдой ударил по макушке.

Я ошеломлено подняла заплаканное лицо.

— Лия?! — ужаснулась, узрев мою распухшую физиономию, Айда.

Пока я громко предавалась жалости к себе, оплакиваемая дверь уже успела открыться и впустить камеристку Велиссы.

— Айда! — я бросилась к женщине, радостно повиснув у нее на шее.

Та от неожиданности и под весом моего обрадованного тела села прямо на пол.

Мягкие добрые руки слегка отстранили меня, чтобы еще раз недоверчиво заглянуть в мои глаза. Полное лицо расплылось в ошеломленной улыбке.

— Ты что здесь делаешь, девочка?

— Из дворца выбираюсь, — без обиняков повинилась я.

— И не получается, — полувопросительно сказала она.

Мой тяжкий вздох стал подтверждением ее сообразительности.

— А попытаться выйти не через дверь для слуг высшего уровня? — если бы это сказала не Айда, я бы с уверенностью утверждала, что надо мной издеваются.

— Да, меч хотела свой забрать…, — признаваться, так сразу во всем.

Моя исповедь не произвела видимых губительных изменений в поведении Айды. Она не спешила вскакивать, срывая голос в созыве имперской охраны.

— Это та железяка, что ли, о которую успели порезаться все горничные Ее Сиятельства? — просто уточнила женщина.

Я энергично закивала. Точно, это могла быть только Неотразимая.

— Ее Сиятельство приказала снести оружие капитану Лассену.

В глазах помутнело, нос вновь предательски зашмыгал.

— Но эта лентяйка Майла сызнова пропустила все мимо ушей, — поспешила остановить начинающийся потоп Айда. — Твой меч так и лежит в чулане гардеробной.

Умоляюще сложенные руки и мой обожающий взгляд помогли женщине принять правильное решение.

— Сейчас принесу, — вздохнула она. — Да ключи заодно уж прихвачу.

Моментально вскочив на ноги, я подсобила ей подняться.

— Жди меня здесь. Я быстро, — наказала она.

Я схватила ее за рукав. Камеристка удивленно остановилась.

— Айда, почему ты мне помогаешь?

— Почему бы не помочь девушке, которая не побрезговала разделить со мной трапезу, — спокойно ответила та и вышла.

Я вновь уселась на пол, веки смежились, погружая меня в утомленную полудрему.

…Вокруг сдвигает стены отвратительное мне до рвоты подземелье. Горящая на земле пентаграмма угрожающе топорщится двенадцатью лучами. Люди в капюшонах занимают на них свои места, готовясь к болезненному ритуалу. Оно тоже здесь. Мастерски притворяется одним из двенадцати, пряча от других под капюшоном красные угли глаз. Мне нечем дышать. Кто из них…? Кто…еще мгновение, и я пойму… еще секунда… Мерзкий, полный довольства собой, смех настороженно смолкает — Оно меня почуяло. Оно ищет, скрупулезно обшаривая, сантиметр за сантиметром, помещение расплескавшейся вязкой Силой, которая подползает ко мне все ближе, ближе и ближе… .

Я очнулась от собственного вскрика и касания Айды, которая тут же оказалась на полу благодаря доведенной до автоматизма самообороне. В голове прояснилось, стоило глазам увидеть блеск лезвия меча, выскользнувшего при падении из ножен на два пальца. Я подхватила Неотразимую, прижав оружие к груди, как любимое дитятко. Показалось на мгновение, будто старая добрая подруга ободряюще обняла меня за плечи, мол, не волнуйся, прорвемся, вместе нам все по силам.

«Может быть, нашей благодетельнице не стоит лежать на холодном полу?» .

Я смущенно помогла женщине встать на ноги. Извинения пополам с бессвязными словами благодарности срывались с моих губ.

— Пустое, — отмахнулась камеристка. — Нам пора.

Я послушно пошла следом за охающей Айдой, которая так придерживала ушибленную спину, что угрызения совести набросились на меня с удвоенной силой. Помня предыдущий опыт общения с винтовой лестницей, спускалась очень медленно и осторожно, изо всех сил уцепившись за перила, при первых признаках опасности повисая на них всем телом.

— Нужно тебя переодеть, — определила женщина цель нашего путешествия. — Не хочу знать, где ты раздобыла эту одежду, но в ней тихо дворец не покинуть. Эти молоденькие вертихвостки думают, раз получили высший уровень, так все и можно, и уже не выходят в город без охраны. Да разве ж они откажутся покрутить задом перед стражниками!

Айда сокрушалась о падении нравов современной молодежи, пока мы не прошли лестницу до конца. Ступеньки, привычно ложась под ноги камеристки, норовили сбежать из-под моих. Я медленно ползла по перилам, уберегая от перелома свои конечности и шейные позвонки.

Первый этаж, к сожалению, был не столь малолюден как его верхние собратья. Две служанки в добротных коричневых платьях, весьма отличающихся от наших по покрою и качеству материала, понукали худосочного мужичонку, тащившего корзину с грязным бельем, размером как раз с него. Бедняга молча нес свое бремя, не рискуя огрызаться на мучительниц, бывших в несомненном большинстве. Троица почтительно посторонилась, пропуская нас. Мы постарались как можно быстрее скрыться с их глаз, свернув в первый попавшийся коридор.

Еще минут десять брожения по однообразно серым коридорам, и цель была достигнута. Айда затащила меня в дверь, которую предварительно по-простому открыла ключом, вычлененным из внушительной связки. Вопреки ожиданиям та не думала категорично захлопываться перед моим носом. Женщина зажгла два огарка, закрепленных в подсвечнике. Комната осветилась неярким изменчивым светом, который позволил опознать по соответствующим орудиям труда гладильную. На перекладине висело всего три чистых отутюженных форменных платья коричневого цвета. Спутница, критически осмотрев каждое и сравнив с оригиналом, то есть мной, с вздохом выбрала то, что поменьше.

— Выбор не велик, — извинилась она. — Прачки закончат работу только к утру. Переодевайся быстрее.

Упрашивать себя я не заставила, без стеснения скидывая одежду Рисы. Хотя следовало проявить скромность, так как с Айдой стали происходить пугающие перемены. Она повалилась на колени, глядя на меня со священным ужасом. Я с не меньшим страхом принялась себя оглядывать в поисках выросших лишних конечностей. Взгляд уткнулся в золото татуировки.

— Умоляю простить меня за дерзость, Ваше Императорское Величество, — заголосила коленопреклоненная женщина, в раскаянии гулко стукнувшись лбом об пол.

Я начала долго и витиевато ругаться, подучившись в свое время этому необходимому во всех случаях жизни искусству у Ранели. Моя тирада произвела впечатление на Айду, которая даже заинтересованно приподняла голову. Я опустилась на колени рядом с камеристкой, взяв ее руки в свои. Она вздрогнула, но рук не отняла.

— Айда, ну какая из меня Императрица, а? — я жалко улыбнулась. — Ты же меня знаешь. Не место мне здесь. Я домой хочу.

Сказала это и опять заплакала. Айда обняла меня, подхватила мой плач, и мы душевно возрыдали на плечах друг дружки.

«Не наскучило еще сырость разводить?» . А вот и нет! Проверяю на достоверность изречение о том, что жидкость, выделенная слезными железами, не способна оказать поддержку в неблагоприятных жизненных обстоятельствах. Иногда слезами очень даже поможешь горю!

Мягко высвободившись из утешающих объятий, я с чувством высморкалась в скинутое платье. Камеристка с просветленным лицом последовала моему примеру.

То, что форменная одежда оказалась мне велика, помогло сокрыть ножны с Неотразимой, надежно привязанные к левому бедру. Если широко не шагать, со стороны и не увидишь. Оружие и припрятанный за корсажем платок с драгоценностями придавали здоровой уверенности. Красивые длинные ногти я безжалостно обгрызла под корень.