— Становись! Равняйсь! — зарычала она командирским голосом.
Изабелла, проведшая на территории корпуса долгих три месяца, занимавшаяся всё это время на равных с простыми новобранцами, испуганно вытянулась. Инстинкты, инстинкты — некоторые вещи не выбьешь и с годами. — Изабелла Веласкес, мне интересно знать, что ты здесь делаешь?! — продолжила Мишель.
— Но я!.. — попробовала возразить девчонка, однако, сметённая напором, быстро сориентироваться не смогла.
— Отставить! — давила Мишель. — Отвечать на вопросы! Что ты здесь делаешь?
— Но я!.. — вновь сбилась та, из глаз её потекли слезы. — Хуан!..
— Ты, поганка! — вновь рыкнула Мишель. — Последняя подлая поганка! Что ты сегодня натворила?
Она сделала паузу, акцентируя внимание, затем продолжила с новой силой:
— Ты подставила девчонок! Свою группу! Вновь, в который раз!
— До каких пор ты будешь подставлять девчонок? — сорвалась она на крик. Изабелла вздрогнула, втянула голову в плечи. Из глаз потекли слезы. — До каких пор мы будем менять тебе опергруппы? Сколько их тебе уже сменили? Сколько это будет продолжаться?
— Но я… — жалобно всхлипнула девушка, вконец обескураженная.
— Что, «я»?! — не давала ей прийти в себя хозяйка кабинета. — Что, «я»?!
— Я искала Хуана! — выкрикнула та. — Которого ты спрятала! От меня! Понятно тебе?
Мишель улыбнулась — «клиент дозрел». И продолжила на несколько тонов ниже.
— Во-первых, никого ни от кого я не прятала. Я его ЗАЩИЩАЛА. От бандитов. И от одной высокомерной дряни, считающей, что ей позволено практически всё, и она при этом ни за что не отвечает. Дряни, подставившей сегодня моих подчиненных, вновь, в который раз, подведя их под удар ради личных интересов, не задумываясь о последствиях. Последствиях для них, Изабелла, стрелявших в автотранспорт в черте города, в метре от школы, из деструктора и ПЗРК. Да, ты подставляла их и раньше, но это — перебор!
— Я молчу про прессу и политическую составляющую, — сделала отступление она. — Пусть с этим разбирается твой отец. Но ты подставила МОИХ людей. И этого я тебе не прощу.
Пауза.
— До каких пор ты будешь считать себя пупом Венеры?
Слёзы на лице Изабеллы потекли в три ручья.
— Извини… Но Хуан… И я…
— Мы поговорим о Хуане! — отрезала Мишель. — Но сначала поговорим о тебе. Ничего не хочешь сказать? Сообщить?
— Хочу… Мне жаль!.. Правда жаль!.. Я не подумала!.. — выкрикнула девчонка.
— «Не подумала!» — передразнила Мишель. — А когда ты думала?
— Я больше не буду! Обещаю! — вспыхнули вдруг глаза её высочества, и Мишель поняла, что всё, хватит. Больше давить нельзя.
— Ладно уж, — вздохнула она. — Садись. — И кивнула на противоположный конец стола. — Будешь чай? — И не дожидаясь ответа, встала, подошла к кухонной панели, начала доставать и выставлять на стол всякие вкусности.
— О чём ты вообще думала? — продолжила она отстраненно. — Бэль, тебе столько лет? Где твоя голова на плечах?
— Я не подумала, — повторилась девчонка, всхлипнула. — Правда, не подумала. Я знала, что это… Нехорошо, но не думала, что так… Серьёзно!
— По-твоему, люди в доспехах клана Веласкес, стреляющие из тяжёлого оружия возле места, где учатся дети, не серьёзно?
Бэль пожала плечами.
— Серьёзно. Но девчонки… Они согласились. Не отказались.
— «Не отказались»! — вновь передразнила Мишель. — Они — исполнители, Бэль. Их задача — делать. Да, они сделали свою работу на «отлично», никто не пострадал. Но от этого политический эффект от акции никуда не делся. Мы в любом случае проиграли.
— Думать должна ТЫ! — подвела она итог. — Ибо не они, а ты член королевской семьи, и ты отвечаешь за них. Да-да, не они за тебя, а ты за них. Как сеньор, отдающий приказы. Они же всего лишь тебя защищают. Когда ты это поймёшь?
— Мишель, я после покушения много поняла, — пробормотала Изабелла, и голос её был очень искренен. — Правда. Я уже совсем не та. Просто… Ну, не до конца поняла! Не всё!
Хозяйка кабинета картинно вздохнула и покачала головой.
— Что мне с тобой делать?
— Я исправлюсь. Обещаю! Только не наказывай их? А? — неожиданно закончила её высочество. — Заступись перед мамой? Ты же можешь, она тебя послушает!
Мишель осталось только крякнуть про себя и незло выругаться.
Она выставила на стол последние чайные принадлежности, заварник и кипяток.
— Наливай.
Изабелла кивнула и с энтузиазмом принялась за таинство процедуры чаепития, к которой относилась со священным трепетом. Как, впрочем, многие гости этого кабинета. Слёзы её почти высохли, сама успокоилась, хотя изредка ещё раздавались остаточные всхлипы.