— Привет, — выдавил я.
Пауза нарушилась, по залу пошла шумовая волна. Со мной здоровались, кто-то спрашивал, как там мама, как все прошло. Абсолютно все были в курсе, что у нее сегодня день рождения, и что «змеюка Мишель» не разрешила мне остаться на воле на ночь. Сочувствовали. Переживали. Хлопали по плечу, подбадривали. И, наконец, когда я сел на учительский стол, предварительно проверив, чтобы случайно не активировался терминал, начали затихать и рассаживаться. Столов и стульев не хватало, но этим уже озаботились — вдоль стенок стояли ряды свежепринесенных вещей, на которые можно примостить зад — не только стулья, но ведра, тюки, набитые чем-то рюкзаки.
Я оглядел присутствующих. Да, девчонки. Все они, от четырнадцати и старше. Никому не нужные, выросшие без любви. Волей случая попавшие в элитный отряд королевы, став «мясом», отходами политики. И гордящиеся этим — ибо это гораздо лучше той жизни, что ждала бы после приюта. Но не переставшие от этого быть простыми девочками, которым хочется немного любви, немного ласки, и такой вещи, как сказки на ночь.
Я понял, какую сказку расскажу. Нет, я не знал до этого — я никогда не знаю заранее, что буду рассказывать. Что тогда, перед трибуналом, с «Белоснежкой» Марты, что с «Мальчиком-с-пальчик», что с «Золушкой» — для меня самого это таинство. Истории «стреляют» сами, в последнюю минуту. И сегодня я расскажу им о любви. О великой любви и великой жертвенности ради любимых.
Я — сказочник, меня уже начали так называть, выдавливая этим безликое прозвище «Чико» и еще более бессмысленное «Ангелито». Это мой дар, мой талант, и я не собирался зарывать его в землю. Я буду дарить, я буду рассказывать, буду учить. Не ради мифического авторитета — плевать мне на него. А просто потому, что так надо. Теперь, после диалога с Марселлой, понимаю, насколько сильно надо. И что больше некому.
— В открытом море вода совсем синяя, как лепестки хорошеньких васильков, и прозрачная, как хрусталь, — начал я. — Но зато и глубоко там! Ни один якорь не достанет до дна: на дно моря пришлось бы поставить одну на другую много-много высоких башен, чтобы они могли высунуться из воды! И на самом дне моря живут русалки. — Я сделал загадочную паузу, рассматривая заинтересованные глазенки всех без исключения слушательниц. Кто-то, наверняка, знает эти сказки. Но все равно все сидят, молчат, понимая, что знать — это одно, а прикоснуться к таинству — совсем другое.
— Не подумайте, что там, на дне, один голый белый песок, — продолжил я. — Нет, там растут удивительнейшие деревья и цветы…
— Не подумайте, что там, на дне, один голый белый песок; нет, там растут удивительнейшие деревья и цветы…
Марселла стояла перед завихренным в половину стены экраном, показывающим аудиторию, и внимательно смотрела на парнишку, пытаясь прочесть его по глазам, жестам и интонации. Она втягивалась в магию его голоса, как и сидевшие вокруг него девчонки, понимая, что это неправильно. Она — взрослая женщина, мать семейства, у которой двое своих детей. Но так было, и с этим невозможно спорить.
— Сказочник! — вырвалось у нее.
— Так точно! — раздался сзади голос одной из операторов. — Кровь берет свое, сеньора!
— Кровь? — Она обернулась, стараясь напустить грозный вид. Получалось плохо. — Ты сказала, кровь?
— Ой, да что вы, мы все понимаем, — отмахнулась оператор, старательно сдерживая упрямую улыбку. — Только неофициально все и так всё знают.
— Знать и догадываться — разные вещи, — заметила она. — А как будет звучать для остальных «догадываться» из ваших уст…
— Сеньора, смотрите, — ее напарница выдала на боковую стену окно программы сличения лиц. На которой в исходных параметрах красовались портреты Хуана и… Ее королевского величества. И цифра, неприлично высокая цифра процента сродства.
— Видите? — продолжила второй оператор. — Близкородственная связь второго рода. То есть, или кузен-кузина, или дядя-племянница, или тетя-племянник. Иного не дано. Это и вправду так, сеньора. И не надо смотреть такими глазами, мы может и умные, но не уникумы. И то, что ПОКА никто из наших подобного не сделал, не значит, что не сделает никогда.
— Вот-вот, — поддержала первая оператор. — В свободном доступе можно найти с полдесятка программ сличения. Так что… Мы ничего никому не скажем, само собой, но это вопрос времени.
Марселла вздохнула и прошлась к своему креслу. Села, вытянула ноги. Да, ситуация та еще.
— Вы понимаете, девочки, что стоит на кону?