- Они будут в безопасности, Хуан, - расплылась в улыбке Пантера. - Через три года. И этот шанс я не упущу.
И вообще, не переводи тему. Я первая спросила, что с тобой не так, а ты выудил из меня всю поднаготную. Так не честно.
Я загадочно улыбнулся. Девочка, ты даже не представляешь, что будешь способна сделать и сказать, если я начну испытывать на тебе вложенные навыки. Пока ведь использую только то, что въелась, что на уровне подсознания, автоматизма. Но если речь пойдёт о науке...
- Я убил человека, - произнёс я, понимая, что эта девушка не сможет навредить мне сим знанием. - Это было испытание кровью. Знаешь, что это такое?
Пантера нахмурилась, кивнула. Да, знала. Специфика жизни девочки из трущоб.
- Я ненавижу их. Ненавижу так... Даже слов нет, чтобы описать, как! Но понимаю, что без них я - никто. Они уже защитили меня, от конкурирующей банды, и теперь... В общем...
- Ты не хочешь возвращаться, но у тебя нет выбора, - произнесла она. Я кивнул. Да уж, точно, врач! - Не переживай, Хуан, - продолжила она с улыбкой и мягкостью в голосе. - Ты не первый. И не последний. Нужно принять это. Просто принять.
- Но я их...
- Хуан, от нас в этой жизни мало что зависит, - продолжила она, и мне становилось легче от одного звука её голоса. - Мы должны идти тем путём, который уготовил всевышний. А на этом пути мало достойных людей, поверь.
- Верю, - качнул я головой.
- Надо уметь уживаться, уметь работать с теми, что есть. Находить общий язык. Искать компромиссы с собой и с совестью. Искать выходы. Ненавидеть может каждый, не каждый может понять и сделать так, чтобы эта ненависть шла на пользу.
- Они жестокие, - попробовал найти аргументы я, понимая, что те рушатся прямо у меня на языке, ещё не воплотившись в звук. - Для них жизнь человека - ничто.
- Но для тебя ведь всё не так, правда? - она вновь улыбнулась. - Главное, кто ты, кем ты остаешься после общения с ними. Если подстроишься, изменишься, станешь, как они - это одно. Если подчинишь, изменишь сам, или хотя бы просто научишься использовать их жестокость во благо - это другое.
И ещё, Хуанито. Они были и будут, независимо от тебя и твоих желаний. Они просто есть. Потому или ты принимаешь это, или уходишь. Но так, как уходить тебе некуда, ты прошёл испытание кровью, то дорога у тебя только одна. - Она показала на вены на запястьях, но я в тот момент подумал о верёвке и потолке. - Потому, что они сделают это гораздо болезненней. Я встречалась с разными мальчиками, в том числе плохими, а сейчас мой парень вообще из эскадрона - знаю, что говорю.
- Так что взрослей, Хуан, - подвела она итог. - И решай для себя, как ты будешь это принимать, на каких условиях. Совесть не абсолют, с нею можно договориться, и я больше скажу, нужно. Иначе в этой жизни дорога будет только одна.
А теперь иди ко мне, я соскучилась... - томно выгнулась она, и я почувствовал, что соскучился тоже. - Там вроде ещё осталось вино, неправда ли?..
* * *
Мне было хорошо, хорошо душой. И так хорошо не было никогда.
Мы разговаривали. О чём, что именно обсуждали - не помню, но я всё больше и больше успокаивался. Злость и безудержная ярость, что гнели последние несколько дней, уходили, будто их и не было. Один раз заговорили на скользкие темы, и я было сорвался, но произошло чудо - Пантера упёрла руки в бока и заорала на меня. Кричала не голосом, интонацией, с напором. И я вдруг пришёл в себя, ощутив пустоту, тряску рук и горький привкус во рту, как обычно бывает после приступа.
Такого со мной никогда не происходило. Ярость берсерка бывала сильной, бывала не очень; иногда я мог с нею справиться, удержаться, иногда для этого требовались внешние факторы, как то скручивание или укол успокаивающих препаратов. Но никогда, НИКОГДА приступ берсеркизма не проходил от простого крика хрупкой девушки.
Время шло, покинуть эту таинственную обитель никто из нас не торопился, и события в памяти постепенно размывались - мы перестали ощущать происходящее. К тому же, в номере было много выпивки, не пить её причин никто из нас не видел, сдерживающие ранее тормоза не работали, и мне хватало одной капли, чтобы развезло до беспамятства. Потому дальнейшее пребывание в номере превратилось в сладостный бред, из которого я периодически вываливался, но вскоре проваливался вновь.
Секс и ласки сменялись долгими разговорами по душам, переходящими в социально-философские диспуты. Разговоры - сном. Сон - сексом. Несколько раз мы заказывали в номер еды - одним сексом сыт не будешь, и ещё вина. Крепче ничего не пили, но, повторюсь, мне хватало и этого. Моя компанейра не единожды порывалась уйти, но я всякий раз останавливал, и она оставалась, будто опасаясь той жизни, что ждала за гермозатвором. Убегала от неё. И мы вновь занимались любовью, купались, пили, ели и разговаривали.