- Персиянка. Этнически. - Я скривился. - Мировоззренчески же - латинос. Её родители погибли при разгерметизации купола. Она очень любила их, и эта любовь жива до сих пор. Тебе нужно лишь не сопротивляться, разговаривать с нею. Иногда направлять и наставлять. И тогда так же, как и с Сестрёнками, займёшь соответствующую нишу. Только не вдавайся в религиозные дебри - она не христианка и на своей религии стоит твёрдо.
- Ну, религия последнее, что я хотела бы обсуждать! - Мама прикусила губу. - А длинная? С красными волосами? Кстати, зачем она их красит?
- Чтобы выпендриться. Это у неё в крови, - хмыкнул я, ловя себя на мысли, что Паула, спустя столько лет, не прекратила маяться дурью.
- У неё есть родители, - твёрдо сказала мама. - Не так ли?
- С чего ты решила?
- Решила, - не стала она вдаваться в подробности. - Они живы и...
- И что? - не понял я.
- Не знаю. - Она пожала плечами. - Это я хотела спросить у тебя, «и что».
- Паула - имперская аристократка-бастард, - пояснил я. - Сводные братья её чморили, а отец не защищал. И она сбежала.
Да, ты права, у неё есть родственники. Но родных - нет. Так что извини, но она тоже твой клиент. Ей не нужна мама в том понимании, в каком нужна остальным, но авторитетная женщина, дающая советы...
Мама в очередной раз хмыкнула.
- Хорошо. Справлюсь. Ну, и, наконец, эта твоя старшая. Как говоришь её?
- Сандра. Это прозвище. С нею тяжелее всего.
Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что не так давно мы с нею чуть не поубивали друг друга. В прямом смысле слова. И её из корпуса исключили, весь их взвод.
- Из-за тебя?
- Не совсем. Скорее, из-за их неправильного мировоззрения. Её и взвода. Сейчас проблема решена, но только проблема нашего противостояния, а не мировоззрения.
- Внутри неё кипит буря, - продолжил я, подобрав слова к своим ощущениям. - Их вышвырнули из организации, которую они считали семьёй и домом, с будущим в которой связывали всю оставшуюся жизнь. Их мир рухнул. А я забил крышку гроба, когда встал под пули, защищая их, не давая казнить. Являясь при этом их смертельным врагом.
- Да уж! - Мама обреченно выдохнула и покачала головой. - Задал ты задачу!
- У них в душе вакуум, - продолжил я. - У неё и её девчонок. Тебе нужно вправить им мозги. Вначале ей, потом, со временем, и остальным. Подружиться, объяснить, что жизнь не кончена. На самом деле она только начинается, перед ними открыты сотни дорог и дверей. Нужно только понять это, увидеть красоту окружающего мира. Корпус - лишь один путь, причём не самый лучший. Счастье же можно найти гораздо ближе и без чинённых этим заведением помех. Работа. Семья. Дом. Дети. Всё это есть, всё вокруг них, надо только раскрыть глаза и увидеть.
- Мам, прости, что взваливаю на тебя все это, - вздохнул я, ощущая тяжесть её напряженного молчания. - Поверь, обстоятельства такие, что у меня нет выбора. Я несу ответственность за этих девчонок, я должен увести их от края обрыва, несмотря на то, что сам подвел их к нему. Но у меня не получится достучаться. Более того, не получится у мужчины в принципе. Только у женщины, причём достаточно авторитетной и беспристрастной. И из всех знакомых мне женщин только ты справишься с подобным.
Думала мама долго. Очень долго. Наконец, вздохнула, принимая окончательное решение:
- Я попытаюсь, сынок. Не обещаю, что получится, но попытаюсь. Выбора ведь у меня нет, правильно?
- Мама, ты чудо! - подался я вперед и обнял её. - Спасибо!
Да, моя мама - чудо. И великое счастье, что она у меня именно такая.
- Ну, что ж, пойдём к личному составу! - потрепала она меня по голове. - Надо же познакомиться с новыми дочерьми?
- Хм, - усмехнулась она в сердцах, - никогда не думала, что у меня будет аж шестеро детей! Из которых пятеро - девочки, которых представит мне собственный совершеннолетний сын!
- В жизни и не такое бывает, - улыбнулся я, открывая дверь. С кухни доносились голоса спорящих Сандры и Кассандры, и спор их носил технический характер - ноток неприязни друг к другу почти не осталось.
* * *
- Слушай, я обещал, что смогу защитить? Я защитил. Тебе что важнее, процесс или результат?
В ответ раздалась гневная тирада. Ожидаемая и за последнюю неделю не первая. Я не перебивал, но и в слова особо не вслушивался - ей надо высказаться, выпустить пар, вот пускай и выпускает. Главное, она понимает, что отчасти я прав, а так же, что ей никуда теперь не деться. Надо остывать, надо начинать строить конструктивный диалог.
Наконец, когда она окончательно выдохлась, я мягко спросил:
- Солнышко, ты действительно веришь, что с бандитом тебе было бы лучше? Не надоело быть бандитской подстилкой?
Она задохнулась от возмущения, и, пользуясь моментом, я продолжил, добавив в голос напора и показного удивления: