- Хуан, три минуты! - произнесла вдруг Катюша спокойным, но тревожным голосом. Началось, гвардия в пути. - Время пошло, начинай!
То есть, примерно через три с половиной минуты здесь будет патруль, а то и не один, в штурмовой броне и с иглометами. И ему будет по барабану, чья здесь ведется операция. Значит, мне нужно выполнить задание и убраться к чертям собачьим в озвученное ею время, и ни секундой позже. Под ложечкой засосало.
- Есть! - прошептал я и приготовился. Ну, вот он, выход один на один, проверка всех полученных навыков. Или я, или он.
Торетто почувствовал движение и сработал на опережение, высунув руку из укрытия так, чтобы попасть в меня, но чтобы снайперы не попали в него. И не глядя выстрелил в место, где я должен был находиться. Ключевая ошибка - «не глядя», в момент выстрела меня там не было. Подожди он долю секунды, у него были бы шансы, а так...
Уже через секунду я стоял на заднем капоте машины и спокойно всаживал одну за одной пули в его руку. «Armado» - слабенькое оружие, одной может не хватить.
Раздался вой, пистолет из его руки выпал. Окровавленная рука одернулась и прижалась к груди. Понимая, что больше нечего опасаться, я спрыгнул и грозно встал перед этим человеком.
- Сеньор, не надо! Прошу вас! - пролепетал он. - Сколько они заплатили? Я заплачу больше. Гораздо больше!
Я молчал. Сердце мое билось со страшной силой от мысли о предстоящем.
- Хотите, в два раза? Нет? - Глаза Торетто лихорадочно заблестели. - Три! В три раза больше!
Я молчал.
- Хуан, ну же! Время! - раздался недовольный окрик Катарины.
- Нет? Сколько? Назовите цену! Пять миллионов?! Хотите пять миллионов?! Семь?! Десять?! Сеньор, десять миллионов!!! - почти кричал мой противник, точнеё, теперь уже моя жертва.
Я вытащил из кармана куртки и расчехлил то, что лежало там, ожидая своего часа. Небольшой трехгранный стилет с белой костяной ручкой и выгравированным на ней ангелочком. Скорбящим ангелочком.
- Её величество Лея Первая Веласкес недовольна вами, Сеньор Торетто!.. - наконец, выдавил я. Голос мой дрожал. - Вы приговорены к смертной казни. Приговор приводится в исполнение немедленно, обжалованию не подлежит.
- Нет сеньор!.. - зарыдал сидящий передо мной человек. - Не убивайте меня! Пожалуйста!
- Хуан, ну ты чего? - почти кричала Катарина. - Кончай его!
- Пожалуйста!.. Я не буду больше!.. Всё брошу и уеду! Оставлю все деньги, всё золото Короне!.. - Слезы лились и лились из его глаз ручьем. Да, я не должен был его слушать, мне нужно было просто воткнуть в него «скорбящего ангела» и бежать, но я не мог сделать этого. Рука не поднималась.
- Бей, Хуан! - заорала Катарина, теряя терпение.
- ...У меня есть дочь! Маленькая дочь!.. - продолжал лепетать этот человек, такой крутой и сильный всего пять минут назад, но такой жалкий сейчас. - Пожалейте хотя бы ее! Не делайте её сиротой!..
Его трясущиеся пальцы здоровой руки залезли во внутренний карман и извлекли кожаный бумажник, который тут же выпал из его рук на землю.
- Вот она, сеньор! Она еще маленькая! Совсем маленькая!
- Хуан, не слушай! Бей! Это приказ! - раздавалось откуда-то издалека.
- Вот она!..
Рука развернула бумажник и достала мне пластинку-голограмму с изображением маленькой кудрявой девочки. На вид ей было года четыре, может, пять. Тут его рука вновь дрогнула, и голограмма упала на землю, от удара активировавшись. «Двойная молния», статическая голограмма со встроенной динамической, высокого разрешения.
Активированная встроенная голограмма изображала эту же девочку в натуральный размер, сидящую на полу на коленях и обнимающую большую, просто огромную собаку, высунувшую язык и тяжело дышащую. Девочка засмеялась и помахала мне свободной рукой:
- Папа, мы тебя любим! Мы с Хорхе очень-очень сильно тебя любим! Возвращайся домой, поскорее!
Мне стало нехорошо. Девочка же, следуя записи, идущей по кругу, начала вновь:
- Папа, мы тебя любим!..
Я посмотрел в глаза Торетто. Тот уставился на меня с мольбой, и вновь прижал к себе окровавленную руку. Из глаз его всё текли и текли слезы.
- Не надо! Он сможет! - донесся голос Катарины, как будто из-за границ вселенной. - У него получится!
Я не был уверен в этом. Одно дело убивать в бою, когда тебе угрожает опасность. Как на их гребанном Полигоне. Или как сейчас, но в перестрелке с охраной, в живом противостоянии. Но всаживать стилет в человека раненого, безоружного, не сопротивляющегося?.. Совсем другое дело.