Маму накачали успокоительным и положили спать в палате. Это была моя личная просьба. Пусть потом кричит на меня сколько влезет, но я не хочу ее потерять, а мы были бы близки к этому. Так что пусть лучше спит.
Рома со мной. Никита сидит напротив на кушетке, играет с любимой машинкой. Ему всего пять, но даже он волнуется за свою новую подружку.
Чтобы хоть как-то отвлечься, думаю о прошлой ночи. Изучаю свои новые чувства, ощущения, реакции тела. У моего Суворова не только глаза стихийные. Он весь состоит из нее.
Поначалу мое тело на уровне инстинктов ожидало боли. Но мой мужчина явно не зря служил в спецотряде. Он нашел какие-то скрытые рычажки и кнопки. Сделал меня открытой, податливой и это не принуждение. Рома чутко прислушивался к каждому шороху, к выдоху, вдоху и превратил нашу ночь в нечто невероятное.
Сейчас сидит рядом, переплел наши пальцы и смотрит на получившийся замок.
— Ром, — переворачиваю наши руки, потягиваю к себе и прижимаюсь губами к грубым, явно не раз сбитым костяшкам. — Ром, а расскажи мне про свою бывшую жену.
— Что ты хочешь знать? — теперь он переворачивает наши руки и прижимается губами к тыльной стороне моей ладони.
Садится полубоком. Касается пальцами моего подбородка.
— Почему она так поступила с вами? С тобой, с Никитой.
— Не любила, испугалась. А я не мог дать ей того, что она хотела.
Выжидательно смотрю на него. Не тороплю. Роме неприятна эта тема, но мне для себя хочется понять. У меня ведь не было нормальных отношений. Я хочу их с ним, а значит надо в этом тоже разобраться и закрыть тему.
— Знаешь, девчонкам нравятся парни в форме. Вся вот эта военная романтика и прочая хрень. Да и кто не мечтает выйти замуж за лейтенанта, который обязательно станет генералом? — посмеивается он, выводя круги пальцем на моей ладони. — А реальность оказалась совсем другой. Длительные командировки, ранение, госпиталь, снова командировки. Платили хорошо, но от претензий это не спасало. Все началось с банального: «Ты почти не бываешь дома». Она даже придумала, что у меня есть другая. Или кто-то наплел из подружек. Хер их сейчас разберешь. А я всегда домой рвался. Потому что набегаешься там. Нажрешься пыли и чужой крови. Взорвешь себе мозг до бессонницы на несколько ночей и мечтаешь только о том, чтобы вернуться, упасть в объятия своей женщины и не шевелиться. Постепенно градус предъяв рос. Денег становилось мало. На Мальдивы с подружками не полетела. Платье новое не купил. И к моменту, когда родился Никита все уже было сложно. Я тоже виноват. Знаешь, в отношениях иначе не бывает. Да, не давал столько внимания, сколько она хотела. У меня не хватало сил. Выбрать между женщиной и службой тоже было невозможно. Но я ее любил. Думал, у нас семья и все наладится. Не наладилось. Никите около полутора лет было. Меня посадили. Тогда я узнал, что у нее давно есть другой, а семьи у нас нет. Меня ломало дико, но со временем я принял ее решение. А потом мне сказали, что сын в детском доме. Нас с ней развели. Так как я сижу, ребенок автоматом остается с матерью. А мать отвезла его в ближайший приют, написала отказ и дала мои координаты. Мол, папа выйдет, заберет. У нее новая жизнь. Никита ей там оказался не нужен. Я сначала пытался понять, как-то разобраться, какого хера она так поступила? Позже понял, что это просто не моя женщина. Я благодарен ей за то, что у нас было что-то хорошее. В этом хорошем родился Ник. Все. Далее нам лучше никак не пересекаться. Для ее же блага.
К нам подбегает Никита и забирается к отцу на колено. Рома целует сына в макушку, и его взгляд теплеет. Мне тоже достается легкий поцелуй.
Немного посидев, Суворов уходит за двумя стаканчиками кофе и соком для Ника.
Мимо нас в сторону операционной проходят врачи. Каждый раз, когда открываются двустворчатые двери, мне в вены будто впрыскивают кипяток. От страха за сестру до тошноты сводит желудок. Тошнит сильно. Приходится часто дышать носом, пережидая приступ.
Если бы не Никитка, я бы разревелась на плече у Ромы. Но улыбчивый, добрый мальчуган здорово помогает нам всем держаться.
— В вашей семье все женщины очень сильные. Твоя мама тут столько времени одна справлялась. Ты невероятная у меня. И Маришка сможет, — подбадривает Рома.
— А если нет? — мой голос все же дрожит.