Любопытство во мне взыграло с небывалой силой. И я с трудом сумела его задавить, надавав себе мысленных оплеух и строго напомнив себе, что уже всего через год я выйду замуж, стану хозяйкой большого дома и именно мне придется решать вопросы подобного рода, чтобы не отнимать время у своего сверхзанятого супруга. Воспоминание о будущем муже пришлось как нельзя кстати и надежнее воды и противопожарной пены потушило огонь моего любопытства, помогло взять себя в руки.
— Чад, — осторожно начала я, пытаясь на ходу решить, как будет правильнее поступить в данной ситуации, — расскажи, что случилось. Я попробую тебе помочь. Если причина серьезная, то могу, в конце концов, связаться с линой Юджини, личной помощницей отца, и узнать у нее, какие у отца планы на сегодня.
Обычно спокойное и неподвижное, смуглое от природы лицо моего телохранителя, сейчас являло мне всю гамму смущения, темные глаза Чада не отрываясь смотрели на мыски его туфель:
— Да наверное, не стоит… Мне только встретиться кое с кем нужно было бы в столичном дендропарке… Но ради этого не стоит беспокоить лина Герцоу…
План сложился у меня в голове моментально. Едва я только услышала «столичный дендропарк»:
— О! Если так… — Я прикусила губу, изображая глубокие раздумья в попытке помочь своему телохранителю. — Наверное, это очень важная встреча, Чад, ты никогда ранее не отпрашивался со службы…
Краем глаза я наблюдала за телохранителем, пытаясь предугадать его реакцию на мои слова. Смутится? Или, наоборот, испытает облегчение? Но Чад меня разочаровал.
Телохранитель внезапно успокоился и глубоко вздохнул:
— Ну ладно. Видно, не судьба. Завтра увидимся…
Он повернулся, чтобы выйти из комнаты, и я чуть не взвыла. Стройный план, спонтанно возникший у меня в голове, рушился на глазах.
— Постой, Чад! — окликнула я мужчину, торопливо соскакивая с подоконника, на котором сидела до сих пор. — Ты сказал, что тебе нужно в дендропарк? — Телохранитель кивнул. — Ну так если это так важно, — я притворилась, что уже позабыла про слова Чада о том, что он перенесет встречу на завтра, — то мы можем сделать вид, что туда нужно мне. Например, сегодня последний день демонстрируют навыки ухода за каким-то редким растением и мне обязательно нужно на это посмотреть. Ты же знаешь, что лин Монтриалли, мой жених, просто обожает свой сад. Следовательно, я должна многое знать и уметь сама, чтобы проконтролировать работу садовников…
Я несла откровенную чушь и молилась про себя всем богам нашей Вселенной, чтобы телохранитель этого не понял, не распознал. Если бы на его месте был мой отец, то он бы сразу понял, что я ему лгу. Во-первых, лин Монтриалли был не только компаньоном, но и ближайшим другом отца. Обо всех его увлечения папа был осведомлен хорошо. А во-вторых, у папы, кажется, уже давно развился сверхъестественный нюх на мое вранье, и уж кому-кому, а папе я бы точно даже не заикнулась о посещении столичного дендропарка. Чтобы у него и тени подозрения не возникло, что у его правильно воспитанной и праведной дочери есть какой-то свой интерес.
Телохранитель колебался недолго. Видимо несмотря на его слова о переносе встречи, это было для него все-таки важно. Потому что спустя всего пару секунд я услышала:
— Ну если вам несложно, лина Милена, то я буду вам очень признателен! И много времени не отберу: мне и нужно всего минут десять!
Я кивнула, стараясь подавить торжествующую улыбку, так и норовящую растянуть собой мои губы:
— Неважно. Дай мне просто пять минут, чтобы переодеться. Если папа увидит меня на улице в неподобающем виде, он никогда не поверит, что я отправилась в дендропарк по делам.
Это была правда, и мы оба с Чадом это знали. Поэтому телохранитель, ничего не заподозрив, согласно кивнул и сообщил, что подгонит к крыльцу мой аэромобиль. Вот только он не знал, что, сдирая с себя одной рукой так презираемые моим отцом джинсы, в которых я могла находиться только за закрытой дверью своей комнаты, второй рукой я торопливо отстучала в мессенджере сообщение:
Лучик: Обстоятельства изменились. Через двадцать минут я буду в дендропарке. Вот только я буду не одна, со мной будет мой телохранитель. Да и времени у меня будет в обрез.
Как бы мне ни хотелось, а за пять минут собраться у меня не получилось бы, даже если бы я не отвлекалась на мессенджер. Даже если бы из нервно дрожащих пальцев не вываливались вещи, а пуговицы нормально проходили в предназначенные им петельки. Просто потому, что лине Милене Герцоу не пристало выходить из дому растрепанной и неприлично одетой. А «прилично» в понимании моего отца — это в платье или юбке, прикрывающем колени. Неяркой расцветки, со скромным, закрытым под самое горло лифом. С гладкой прической, чтобы не выбивался ни один волосок. С аккуратно подстриженными и, боже упаси, не накрашенными ногтями. В строгих туфлях на невысоком каблуке. В лицее, который я закончила всего полтора месяца назад, все одевались достаточно скромно. Но девочкам родители разрешали носить классические брюки, стричь коротко волосы и организовывать пикники с парнями из приличных семей. Мне же не позволяли даже этого. Впрочем, к подобному я давно привыкла. И в отсутствие требовательного отца, в своей комнате, носила то, что хотелось мне.