— Я сделаю, что скажете. Дайте воздух!
— Мудрое решение, — одобрил Докинс, восстанавливая подачу воздуха. — Не повторяй этого. У нас впереди долгий путь, а время приравнивается к воздуху и прочему. Следующий… шевелитесь!
Через две минуты и я получил киборга. Дополнительный вес, спасибо малой силе тяжести, оказался пустяком, но к дополнительной массе пришлось приспосабливаться. Груз тянул назад, нарушая равновесие. Чтобы его восстановить, я наклонился вперед.
Докинс вставил конец кабеля в гнездо на наружной панели моего скафандра, и на сигнальном дисплее зажегся зеленый огонек. Я ждал, что мой пассажир скажет что-нибудь, но не услышал ничего, кроме шипения открытого канала. Похоже, мне достался необщительный киборг. Ну и ладно, не будет меня отвлекать, и без него есть чем заняться: на одну дорогу сколько нужно внимания.
Я проглотил пару таблеток от головной боли и запил их вторичной водой. У нее был вкус того, чем она перед этим была.
Нагруженные, мы отправились через лабиринт острых каменных глыб к Олимпу, в места, где еще не ступала нога человека. Это рождало необычные ощущения, особенно после забитых людьми земных городов, где ты знаешь, что по каждому коридору проходили до тебя тысячи, где все, что ты видишь, уже видено миллионы раз, и где «новое» значит «одноразовое».
Но вскоре обостренное чувство первопроходца сменилось вновь ожившим беспокойством за Сашу и нескончаемой заботой, куда ставить ногу. Снаружи было холодно, минус 24 по Фаренгейту, как сообщил шлемный дисплей, но скафандр начал запотевать. Я убавил обогрев. Немного помогло, но не решило проблемы. Я весь измучился, пока не понял наконец, что моя высокотехнологическая оболочка запотевает изнутри, а не снаружи. Мы прошли уже около пяти миль, когда мой пассажир нарушил молчание. Синтезированный женский голос звучал неуловимо знакомо, как будто она взяла за образец голос голозвезды.
— Прости.
Впереди появился уступ. Прикинув его высоту, я решил, что справлюсь благодаря низкой гравитации, и прыгнул. От ботинок столбом поднялась пыль. Проверив путь, я пошел за идущим впереди мулом.
— Норглезап? Я хотел сказать, за что простить?
— За то, что тебе приходится тащить мою несуществующую задницу через эти камни.
Я засмеялся, обходя валун.
— Ты же не виновата. Я так предполагаю, во всяком случае.
— Не виновата. У меня алиби. Когда челнок разбился, я лежала в ящике на «Роллере 3».
— Алиби железное, — вежливо согласился я. — Ну, я надеюсь, что вы свое дело знаете. Или это будет путешествие в один конец.
— О, мы знаем свое дело, — уверенно заявил голос. — Это не проблема.
— Не проблема? — тупо переспросил я. — А что тогда — проблема?
— Состояние челнока, — спокойно ответила она. — Что, если удар оказался сильным? Ходоки были в главном грузовом отсеке. Их могло разбросать на мили.
Я, пятясь, спустился по склону оврага и вскарабкался на другую сторону.
— Но искусственный корабельный мозг сказал, что груз в порядке.
— Искусственный корабельный мозг «думает», что груз в порядке, — поправила меня моя пассажирка. — Но наверняка не знает, потому что встроен где-то в панель.
— Черт.
— Да, — согласилась она. — Ну ладно, это прогноз. Я Лони. А ты?
— Макс. Макс Максон.
— Рада познакомиться, Макс. Ты не можешь оказать мне услугу?
Я выругался, чуть не налетев на идущего впереди мула, когда тот неожиданно остановился. Когда мул снова пошел, я двинулся следом.
— Конечно, что тебе нужно?
— Я устала от темноты, Макс. Расскажи мне, что ты видишь.
И тут я вдруг понял, чего не понимал раньше. Я понял, что чего бы ни лишился я, другие потеряли больше. Мозг Лони был цел, но она лишилась глаз, ушей, рук и ног — из-за несчастного случая или по своему собственному желанию. Я подумал о темноте, царящей в ее ящике, о полной изоляции от остального человечества, и поежился. Переведя термостат на один зубец, я постарался, чтобы голос звучал весело.
— Ладно, но я все больше под ноги глядел, поэтому начну с ботинок. Они четырнадцатого размера, здоровые такие, ну прямо линкоры, и покрыты красноватой марсианской пылью.
Лони засмеялась, и я продолжил, ободренный. Описывая слепой пассажирке то, что видел, я неожиданно понял, как красиво все вокруг. Время полетело быстрее. Казалось, прошло каких-то пять минут, а Докинс сообщил, что пройдена половина пути, и объявил небольшой привал.
Мулы разбрелись в поисках места. Болтать с Лони было приятно, но мысль о Саше не давала покоя. Поэтому я подождал, когда «зеленая» устроится на камне и, не торопясь, подошел к ней. Лони рассказывала, как их обучали водить ходоков, но я прервал ее на середине фразы.
— Прости, Лони, у меня тут кое-какое дело. Дорасскажешь гафорнк.
«Зеленая» повернула ко мне шлем, но не ушла. Места на камне хватало, я сел рядом и с глухим стуком прижал свой шлем к ее. С поврежденным мозгом трудно быть деликатным. Я и не был.
— Ты стреляла в нас.
— Да, — прямо ответила она.
— Почему?
— Что почему?
— Почему стреляла в нас?
— Потому что приказали.
— Кто?
— Отстань.
— А девочка? Что с ней?
Женщина пожала плечами. Скафандр был ей как раз и пожал плечами вместе с ней.
— Понятия не имею. Газ меня вырубил.
Я чертыхнулся. Женщина просунула пальцы под лямки рюкзака. Ее глаза сквозь ободранную лицевую пластину были едва различимы, но она как будто смотрела с сочувствием. Или мне показалось?