— Она пришла ко мне работать после школы. Большинство мужчин увидели бы в ней только хорошенькую малышку, но я, друг мой, понял, что в ней что-то есть. — Он подчеркивал значимость своих слов сигарой. — Я перевидал много таких сотрудниц в отделе бухгалтерии. Они упиваются роскошной обстановкой, длинными деловыми обедами с клиентами и солидной зарплатой. А Эмма была другая. Она хотела учиться; она хотела работать. Вы бы ни за что не сказали, что она из богатой семьи; у нее было честолюбие девушки из бедного квартала. Спросите меня, друг мой, уж я-то знаю. Во всяком случае, она проработала у меня три года, когда случилось несчастье с ее родителями. Автокатастрофа, оба погибли на месте. Она сидела у меня в кабинете, бедняжка, раздавленная, разбитая! Раздавленная, потому что у нее никого не осталось. Тогда-то она и рассказала мне о брате. Представляете? Столько потерь! Страшное время… Ну, что скажете, друг мой? — Карел потянулся к бутылке и отвинтил колпачок. — Но, надо признать, она сильная. Сильная! — Карел придвинул к себе бокал.
— Я только потом узнал о размере ее владений. И вот что я вам скажу… — Он налил себе еще на два пальца. — Все дело в деньгах.
Театральная пауза; он не спеша закрыл бутылку, отпил из бокала, пыхнул сигарой.
— Вокруг нее, друг мой, вьется много хищников. Чем больше состояние, тем быстрее они о нем разнюхивают. Уж я-то в таких делах разбираюсь. — Он махнул рукой, в которой был бокал. — Кто-то что-то против нее замышляет. Кто-то неплохо подготовился, изучил ее прошлое и хочет воспользоваться своими знаниями, чтобы заполучить ее денежки. Не знаю, каким образом. Но не сомневаюсь: все дело в деньгах. — Он отпил еще глоток и решительно поставил бокал на стойку. — Вам нужно только одно: разгадать его замыслы. Тогда вы его поймаете.
В ту секунду я мог бы процитировать ему первый закон Леммера. Но не стал.
— Нет, — сказал я.
Видимо, Карел не привык слышать слово «нет», что доказала его реакция. Он совершенно опешил.
— Я телохранитель, а не детектив, — сказал я перед тем, как выйти.
Моя комната была рядом с комнатой Эммы. Ее дверь была закрыта.
Я принял душ и приготовил одежду на завтра. Сел на край кровати и послал эсэмэску Жанетт Лау: «Заведено ли официальное дело о вчерашнем нападении на Э. Леру?»
Потом я приоткрыл дверь спальни, чтобы все слышать, и погасил свет.
5
По дороге в аэропорт нас никто не преследовал.
Ехали мы в «рено-мегане» Эммы, зеленом кабриолете. Мой пикап «исудзу» остался в гараже Карела («Эмма, здесь места больше чем достаточно!»).
Утром хозяин дома меня совершенно игнорировал.
— Вы сядете за руль, мистер Леммер? — спросила Эмма.
— Если это вам удобно, мисс Леру.
Мы в последний раз беседовали с ней так сухо и официально. Пока между Фишерсхавеном и трассой номер 2 я знакомился с автоматической коробкой передач и потрясающей мощью двухлитрового двигателя, она попросила:
— Зовите меня Эммой.
В таких случаях всегда наступает неловкий момент, потому что люди ждут от меня ответной реакции. Но я предпочитаю никому не открывать своего имени.
— А меня зовите Леммером.
Сначала я то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, потому что именно так можно скорее всего засечь хвост. Но я ничего не заметил. Я постоянно менял скорость — от девяноста до ста двадцати километров в час. Когда мы взбирались на перевал Хаухук, меня заинтересовал белый японский седан, который ехал впереди нас. Несмотря на все принимаемые мной предосторожности, седан шел на той же скорости, что и мы. Мои подозрения укрепились, когда мы преодолели перевал, и я разогнал «рено» до ста сорока.
За несколько километров до Грабау я решил убедиться наверняка. Не доезжая до перекрестка, я включил поворотник, сбросил скорость, как будто собирался повернуть, и стал следить за белой машиной. Никакой реакции, она продолжала идти прямо. Я выключил поворотник и прибавил газу.
— Вы знаете дорогу? — вежливо спросила Эмма.
— Да, я знаю дорогу, — ответил я.
Она кивнула, вполне удовлетворившись моим ответом, и стала рыться в сумочке. Наконец, она достала оттуда солнечные очки.
Международный аэропорт Кейптауна являл собой настоящий хаос — слишком мало парковочных мест на стоянке из-за всевозможных пристроек, слишком много народу — настоящий пчелиный улей. Как будто вся страна снялась с места на рождественские каникулы, причем все желали попасть на место назначения как можно быстрее. Буквально яблоку негде было упасть!