Грунтовая дорога вилась среди густых зарослей железного дерева — мопани; то здесь, то там мелькали открытые участки вельда.
— Смотрите! — взволнованно воскликнула Эмма, прижимая руку ко рту и замирая как зачарованная.
Между деревьями летали птицы-носороги. Буйволы жевали жвачку и тупо смотрели по сторонам. Эмма молчала. Даже когда я показал на кучки переваренной травы и сказал:
— Слоновий помет.
В комплексе для туристов «Мололобе» пахло большими деньгами. Бунгало и шале под тростниковыми крышами были разбросаны вдоль берега реки Мололобе. Мощеные дорожки, скрытое освещение, наигранное радушие персонала в оливковой форме. Мы попали в Африку для богатых американских туристов — экологичная пятизвездочная роскошь и одновременно оазис цивилизации посреди джунглей. Следуя указателям, я доехал до административного корпуса. Мы вышли. Нас сразу окутала волна жара. Но внутри, в самом здании, оказалось на удивление прохладно. Мы прошли по коридору и приблизились к стойке. Слева находился интернет-зал, который владельцы комплекса игриво назвали «Буш-телеграф». Дорогой антикварный магазинчик справа назывался «Торговая фактория». За стойкой стояла хорошенькая блондинка. На ее оливковой блузке была приколота табличка: «Сьюзен, сотрудница службы гостеприимства».
— Здравствуйте, я Сьюзен. Добро пожаловать в «Мололобе»! — Она широко улыбнулась. Свое имя она произнесла подчеркнуто по-английски: Сьюзен, а не «Сюсан», как оно прозвучало бы на ее родном африкаансе.
— Здравствуйте. Я Эмма Леру, а это мистер Леммер, — так же дружелюбно ответила Эмма.
— Вам номер с двумя спальнями? — тактично спросила блондинка.
— Совершенно верно.
— Тогда мы поселим вас в бунгало «Орел-скоморох», — сказала она, словно оказывала нам величайшую услугу. — Прямо напротив водопоя!
— Это будет чудесно, — ответила Эмма, и я удивился: почему она не говорит с блондинкой на африкаансе.
— Пожалуйста, дайте мне кредитную карточку. — Блондинка посмотрела на меня. Когда же она увидела, что сумочку открывает Эмма, то во взгляде ее промелькнул нескрываемый интерес.
Бунгало под названием «Орел-скоморох» было роскошным, но Эмма просто кивнула, как будто жилье более или менее соответствовало ее ожиданиям. Чернокожий портье («Бенджамин, младший сотрудник службы гостеприимства») внес наши вещи. Эмма сунула ему зеленую банкноту и сказала:
— Очень хорошо, поставьте вон туда.
Он объяснил нам, как пользоваться кондиционером и мини-баром. Когда он ушел, Эмма сказала:
— Можно я буду спать здесь? — Она показала на спальню слева от гостиной. Там стояла двуспальная кровать.
— Хорошо.
Я внес свои вещи в другую комнату, справа, где стояли две односпальные кровати с таким же кремовым бельем, как и в спальне Эммы. Затем я обследовал местность. Деревянные рамы окон в принципе открывались, но их держали закрытыми из-за шипящего кондиционера. Из обеих спален и гостиной с барной стойкой посередине можно было выйти на веранду. Двери раздвижные — плохо. Запирающий механизм несложный; можно открыть перочинным ножичком. Я раздвинул двери и вышел на веранду. Там был полированный каменный пол, стояли два дивана и стулья, обитые страусовой кожей; две подзорных трубы смотрели в сторону водопоя. Сейчас на водопое никого не было, если не считать стайки голубей, которые безостановочно пили. Я обошел бунгало со всех сторон. Три метра газона и джунгли. Все создано для уединения. Отсюда не видно других апартаментов, названных в честь разных видов орлов. Плохо с точки зрения безопасности.
Но теоретически злоумышленникам, которые захотят напасть на Эмму, придется проехать дальше главных ворот, перелезть двухметровый забор и пройти пешком семь километров по местности, где водятся львы и слоны. Можно сказать, беспокоиться не о чем.
Я вернулся внутрь; прохлада освежала. Дверь комнаты Эммы была закрыта; я услышал шум воды. На короткий миг я представил себе ее под душем, а потом отправился искать холодную воду в моей собственной ванной.
7
В сумерках мы дошли до ресторана под названием «Осоед». Здесь все помещения, как я заметил, назывались в честь различных видов хищных птиц. Мне показалось, что Эмма чем-то подавлена. Вчера в Херманусе за ужином она почти не подавала голоса. Может, она жаворонок, а может, на нее так действует жара.