Прорычав последнее слово сквозь зубы, Лисса поборола в себе желание отвернуться. На лице Тодда читалась горькая усмешка. Он смотрел только на неё, даже не взглянув на секунду на Бэра.
— Я никогда не сомневался в тебе, Лисс, — сказал он, улыбаясь. — Позволь дополнить всю твою правильно логически выстроенную цепочку.
Девушка стояла не шевелясь, боясь выдать свою слабость, показать, то ей больно от того ножа в спине и не долетевшей до головы пули.
— Ты, как всегда, права. Мы с Томом близнецы, помнишь? Одинаковые внешне, со схожими характерами, но разные. Я единственный стабильный в семье эмпатов, — улыбка исчезла с лица, уступая место эмоции, которую Лисса никогда в нём не видела. Верхняя губа поднялась, выдавая скрытую ярость. — Тогда разница между способными и стабильными была не так заметна. Денег у моей семьи много, мы не знали бедности. Но потом всё изменилось. Я видел, как радуются родители способностям Тома. «Смотрите, у него уже 3 уровень в 7 лет!», «Ты умничка, Том, самый сильный способный», «Мы так гордимся тобой, Том!». А что мог предложить родителям я? Ни. Че. Го. Как и все стабильные. Обычные, ничем выдающимся не обладающие. Я сдерживал свою зависть и злость, пока Том не пошёл в школу. Мы всегда были близки. Лучшее друзья. Но школа для способных решила иначе. Мы виделись лишь по вечерам на пару часов. И я слушал его рассказы о новых друзьях, об интересных практиках, занятиях и завидовал, потому что у меня не было ничего. Вскоре у меня не стало и брата. Он выбрал новых друзей способных. Мы почти перестали общаться. Когда мы выросли, Тома с руками и ногами взяли на высокую должность в политике. А меня взяли лишь каким-то стажёром подавать кофе начальнику, при моих 8 лет учения в военной академии. Для обычных, конечно же. Было так стыдно и презрительно просить помощи у отца, но я не хотел работать мальчиком на побегушках. У сильных эмпатов есть свои преимущества. Благодаря деньгам, влиянию и способностям он убедил всех и подделал документы о моей генетической принадлежности. Но оставались сложности. Глаза. С этим пришлось повозиться. Каждый раз, когда мои глаза считывались, охрана видела «способный». Поменять пару букв, взломав систему, — и я уже здесь: охраняю главу научно-технического центра для способных Бэра Фелтона. Не будь его, стабильные хотя бы имели бы шанс. Шанс на нормальную жизнь. Я всё подготовил. И у меня практически получилось. Но я не учёл, что ты догадаешься в последнюю секунду, Лисс.
На лице ни дрогнул ни один мускул. Девушка слушала тяжёлую личную историю, которая почти привела к катастрофе. Ей было бы непременно его жаль, если бы он всё ещё оставался её другом. В его словах была доля правды. Но исправить ситуацию можно только подорвав строи общества, которое только восстановилось. Слишком кровопролитно, слишком страшно.
Сердце хотело выкрикнуть: «А как же я? Почему? Неужели ты ни капли не сожалеешь?!». Тодд внимательно вглядывался в её плотно сжатые челюсти. Он снова улыбнулся тепло и мягко. Даже сделал пару шагов к ней, отчего зашевелился сзади Бэр. Лисса пригвоздила себя к полу, не позволяя отойти назад. Прожигала глазами его глаза, желая показать, выплеснуть свою ненависть.
— Родиться в семье эмпатов даёт плюсы, Лисс. Я научился хорошо понимать эмоции людей. Мне не нужны способности, чтобы знать, о чём ты думаешь, — мягко прошептал он, протягивая к ней руку. — Прости меня.
Вся выдержка, с усилием выстроенная, крошилась, таяла, как снег. В носу защипало, когда она услышала «прости меня».
— Мне нравилось общаться с тобой. Ты хороший человек, Лисс. И мне жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах. Ты мой последний и единственный друг. Мне жаль. Пожалуйста, прости меня.
Сердце защемило так резко и остро. Лисса дёрнула щекой, проклиная горячую слезу, скатившуюся со скулы. Последний и единственный друг? Она ему — да. Он ей никогда не будет. Больше не будет. Нет. Нет, нет, нет.