Ставить на место зарвавшихся арханов приходилось Кадму. А кому еще? К другим телохранителям с подобными просьбами не пойдешь… Рэми — упрямый неженка. Лерин белых ручек о такое пачкать не станет, а нелюдимый Тисмен и вовсе решит проблему проще некуда: яда в чашу ослушнику и дело с концом.
Зеленый телохранитель шуток не понимал и к репутации принца относился серьезно. По мнению Кадма — слишком, ведь для молодых и глупых арханов (а кто еще в постель фаворитки принца полезет?) хватало лишь угрозы провинцией, а провинции придворные боялись пуще смерти.
Кадм их не понимал. Он частенько мечтал о лесах Алирии, где прошло его детство, о шептавших дубравах, о кристально чистой родниковой воде и, что главное, о покое. Временном, большего телохранитель бы не выдержал, но с непредсказуемым принцем покоя не было никогда.
Вот и сейчас… опять этот запах спекшейся крови. Застаревшая смерть, успевшая впитаться в стены таверны, едва ощутимый запах который не могла перебить даже свежая влажность, влетающая через открытые окна. Впервые такую смерть Кадм встретил ее еще мальчиком, когда нашел «заснувшую» мать.
«Она красива», — шептал молодой ученик жреца Айдэ, которому поручили забрать тело.
«Смерть не бывает красивой, — отвечал Золанд, опекун Кадма. — А это еще и глупа».
Теперь Кадм соглашался с опекуном. Смерть бывает какой угодно, только не красивой. Самоубийство матери было глупым, конец Леры — уродливым. Да и место, сказать по правде, выбрано ой как неудачно: дыра, старые, ободранные стены, скрип половиц под ногами, низкая кровать с не совсем свежим тюфяком, на которую было накинуто истертое одеяло. Мало места, не протолкнуться, воняет трухой и не совсем понятно, что тут забыла изнеженная архана.
Жрец смерти, высохший и уже старый, склонился над фавориткой. Молодой, еще неопытный дозорный не выдержал, тайком закрыл нос шарфом и отвернулся. Думал, небось, что тайком: но Кадм его не разочаровывал: его и самого, привычного к смерти, мутило. Обычно Кадм убивал и шел себе дальше, а о телах заботились другие. Однако мимо тела дуры, что чуть было не угробила Мираниса, Кадм пройти не мог.
Но хуже всего оказалась жалость. Он почему-то жалел глупую фаворитку: даже она не заслужила умереть с задранной юбкой, с распоротым животом и выпущенными наружу кишками. На ее счастье, хоть шею ей свернули раньше. Только измываться после смерти было зачем?
«Что ты об этом думаешь?» — мысленно, чтобы не слышали остальные дозорные, спросил Кадм Майка, сидевшего перед трупом на корточках.
«Думаю, что это все же Лера преподнесла принцу тот роковой подарок, — даже не вздрогнув и не прервав осмотра, ответил Майк, — и от Леры решили избавиться раньше, чем мы ее нашли».
С улицы ветер принес запах речной сырости. Проскакал под окнами всадник, золотом отражался от окна свет фонаря.
«В шкатулке был тот проклятый амулет, — скорее сам для себя, чем для Майка, добавил Кадм. — А я-то думал, к чему стараться ради простой рожанки? Ради Рэми я бы еще поверил, но и к Рэми амулет попал случайно. Это Мираниса хотели достать, вопрос только как это оказалось у служанки?»
«Думаю, досадная случайность, телохранитель, — ответил Майк, поднимаясь. — Мне интереснее тот, кто убил Леру. Это явно придворный, он хорошо знает Мираниса и умеет играть на его слабостях. Все было продумано до мелочей, помешала лишь досадная случайность и упрямство архана Эррэмиэля. Наш незнакомец даже Леру соблазнил, а фаворитка принца выбирала в любовники исключительно арханов. Только говорят, в последнее время она стала… спокойнее или осторожнее. Поговаривала, что собирается замуж…»
«Уж не за Мира ли?» — усмехнулся Кадм, даже слегка порадовавшись, когда Майк разрешил дозорным убрать тело и позвать служанок, чтобы те начали убирать комнатушку.
«Нет, она не была аж настолько глупа, мой телохранитель. Думаю, наша Лера… влюбилась…»
Вот уж эти бабы со своей любовью! Сами выдумают, сами рвут себе сердце. Кадм никогда не любил, да и жениться не думал, зачем? Его жизнь принадлежит служению трону, а семья обременяет ненужными слабостями. А Кадм не любил быть слабым.
Он оставил Майка и вернулся в замок, в его ночную тишину. Едва успел войти в свои покои, как в сердцах сорвал плащ, бросив его харибу: везде чудился этот сладковатый аромат мертвечины. А запах все равно никуда не делся, он, казалось, пропитал всю кожу, волосы, дорогую ткань одеяния, а смывать с себя все это и переодеваться было некогда. Плохой сегодня день. Утомительный. Кадм не любил утомительных дней.
В напоминавших цветущий сад покоях зеленого телохранителя было темно и тихо. Шевельнулся у ручья новый любимец: лысое, уродливое существо, названия которого Кадм не мог и не хотел запомнить. Однако этот уродец опасен, поэтому, подходя к Тису, Кадм легким всплеском магии усыпил и этого любимца друга, и других, что притаились в ветвях деревьев.