— Да, — вновь улыбнулась хранительница, и Миранис почувствовал, что сражение вновь началось, и пока еще никто в нем не победил. — Мы будем ждать вас, принц, в нашем клане.
— Я буду рад принять ваше приглашение, — принял игру Миранис.
***
Кадм устал, смертельно устал. Он подошел к окну, заставил стекло раствориться, и усмехнулся. Пахло мокрой землей и сладостью жасмина. Золотым цветком расцветал новый день, стелился по земле, рассеивался под солнечными лучами туман, и заливались, как сумасшедшие, птицы… за спиной мерил шагами кабинет Тисмен, сидел за столом невозмутимый Лерин. Они ждали…
Кадм давно уже мог удалиться в свои покои, ведь и Тисмен, и Лерин восстановились, но хотел увидеть лицо Мираниса, когда тот вернется со встречи с хранительницей. Хотел услышать, что сказала служительница богини… и как сильно им отзовется все, что произошло недавно.
Рэми, судя по донесениям, спокойно пошел себе к своим близким и даже не знает, какая вокруг разыгрывается буря. Впрочем, зачем ему знать? Пока зачем… пусть побудет в счастливым незнании… да и, может, и говорить ему ничего не придется…
Повеяло за спиной магией, Кадм резко обернулся и успел заметить, как Миранис, бросив на телохранителей задумчивый взгляд, уселся в кресле. По приказу Кадма заросло за спиной стеклом окно, мягким светом зажегся светильник на столе перед принцем. Кадм присел на тот же стол, сложил на груди руки, замер, выжидательно Тисмен, и Мир начал говорить. Спокойно, ровно, будто то, что он говорил и совсем не было важно.
Было. Принц закончил и повисла над ними тяжелая тишина. Подошел к креслу принца Тисмен, чуть заскулил спящий под столом волкодав.
— Вечером… — чуть подавился словами Миранис, — наши и их послы обсудят подробности выезда в Виссавию. Если кто из вас захочет присутствовать при переговорах…
— Думаю, в этом нет необходимости, — ответил Лерин. — Как я понимаю, встреча пройдет как обычный, рутинный визит, и наше присутствие только вызовет подозрения. Да и я верю Гларию…
— Потому что сам его подобрал, — усмехнулся Кадм, но спорить с другом не стал. Гларий, отвечавший за контакты с Виссавией, справлялся до сих пор лучше некуда… да и сомнений не было, что Лерин и не присутствуя до мелочей проконтролирует встречу. Через того же Глария. — Рэми знает?
И вопрос был на самом деле важен. Рэми упрям и порывист, это знали все. Знали и то, что Рэми зол на Виссавию, да и все они были злы. Рэми почти убил Алкадия… и убил бы, если бы не вмешалась богиня. И всем было бы сейчас хорошо — Рэми сидел бы в своем клане и выяснял отношения с дядей, за Миранисом прекратилась бы охота, но нет… Виссавии все надо было решить иначе!
И теперь богиня захотела, чтобы наследник вернулся в ее клан? Бросив Мираниса тут умирать? Даже после всего, что случилось, Рэми согласится вряд ли, и Виссавия, скорее всего, это знала. Так на что надеялась?
Хотела пока спрятать наследника и Мираниса под своей защитой? А дядя Рэми… эта заноза в заднице? Судя по всему еще более упрямый, чем его племянник, и гораздо менее склонный к милосердию? Что скажет он? И как примет навязанных ему гостей, не зная, что среди них скрывается его племянник?
А на дипломатический цирк Кадм еще полюбуется, издалека. Когда слегка восстановит уничтоженный резерв. В одном он не сомневался: будет весело. И перед выездом, во время дипломатических переговоров, и в Виссавии…
Боги все же шутники, если до такого довели.
— И что теперь? — сказал вдруг Миранис. — Я должен скрываться в Виссавии? Как последний трус? Тогда зачем мне ты, Кадм? Зачем Тисмен, Лерин, если вы не в состоянии меня защитить?
О нет, пора все же на выход. Принц начинает ныть… на Мира находит редко, но метко. Но зато Кадм наконец-то узнал вкус эмоций Мира: надо же, тот сгорал от стыда… оттого и злился, оттого и нес глупости. Пусть уж выгорит, может, тогда успокоится?
— Есть еще Рэми… — щедро подбросил дров в огонь Кадм, когда пауза стала слишком невыносимой.
Как и ожидалось, одно только имя телохранителя всполошило в душе принца новую волну горечи… вот она — твоя слабость, Мир. Рэми — твой телохранитель, которому ты никак не можешь довериться… а хочешь. Боги ведь не дураки, узами привязки опутали и виссавийца, и тебя.
— Рэми, — горько усмехнулся Мир. — Я устал от этого мальчишки! Знали бы вы, как устал.
Кадм еще как знал. И все же Мир и Рэми друг друга стоят. Оба упрямые, оба независимые… оба наследники… столь разных стран. И в зеленых глазах Тисмена отразилось что-то вроде понимания, а по серебряной вышивке гобеленов вдруг полоснул луч солнца. Боги слышат… боги знают… и никогда людям не понять все правила их игры.