— А Рэми?
— А Рэми оставь мне. Или ты мне не доверяешь?
Они оба знали ответ на этот вопрос. Оба, боги! Но соврать оказалось так неожиданно легко:
— Доверяю, мой принц, — выдохнул Арман, смирившись. Удавка вновь опасно натянулась: принц не желает слушать возражений и разговор закончен.
***
Аланна смотрела на приглашение и глазам не верила. Ей приказывают присоединиться к свите принцессы? И ехать в Виссавию, чтобы представить Калинку ее жениху?
Аланна не понимала брата, подписавшего этот приказ. Миранис хочет ее убрать подальше от жениха? Зачем?
Дворец полнился слухами. И о ранении Рэми, и о домашнем аресте его брата, и о ссоре телохранителя с принцем. Полнился и другими, что Арман вновь завоевал расположение принца, в чем, по сути, Аланна не сомневалась. Арман всегда был верен Миранису, верен ему и останется, и поссориться они могли только из-за Рэми…
Рэми… Поняв, что сминает бумагу с вензелями повелителя, Аланна прикусила губу и позвала харибу. Надо переодеться. И прогуляться по парку. Может, свежий вечерний воздух вернет ее мыслям ясность… а потом… потом пойти к брату и спросить, что это значит…
Но…
— Лана… — ласковые руки обняли ее за талию, и Аланна вдруг оказалась в таких родных, таких знакомых объятиях. И забыла все… и приглашение принца, и желание выйти на прогулку, растворилась в нежном, ласковом поцелуе.
Вышла бесшумно хариба, пролетела за окном стая голубей, и Аланна вдруг оказалась на руках Рэми… а в голове все перемешалось от нового поцелуя… спальня… она не помнила, как они оказались в спальне.
Расслабленная и счастливая, она и не заметила, как в вечернем свете Рэми вновь вернулся в ее кабинет. Взял со стола забытый приказ, и, прочитав, смял дорогую бумагу и вышел.
13. Рэми. Гнев
Лия была в замке совсем недавно, но ей тут нравилось. Нравилось, что она теперь может одеться поскромнее и ускользнуть в город, к храму Радона, возле которого частенько собирались просители. Те, кого не лечили виссавийцы, но у кого не хватало монет на кассийских целителитей, вдовы, которым не на что было кормить детей, обнищавшие старики. Лия старалась помочь всем, даже не замечая, как за ней все время немой тенью следуют люди брата.
Она не понимала, зачем ей охрана, но Арман был непреклонен: одной ходить в город запрещал. Ему вообще не нравились отлучки сестры, не нравилась ее «виссавийская доброта», но и держать Лию в замке, на счастье, Арман не старался. Только ворчал, что трудно будет подыскать ей мужа, ой трудно…
Ну и пусть. Лия возвращалась в замок лишь вечером, счастливая и умиротворенная. И всегда морщилась, когда возле ее покоев замирали молча стражники, когда ей передавали просьбу Армана прийти на какой-то прием… когда приходилось терпеть косые взгляды кого-то из придворных… у нее до сих пор не было харибы. Все это знали, но все молчали… Лия же ловила на себе сочувственные взгляды брата и молча злилась. Вот зачем ее туда таскать, если жалеет?
Арман хороший… хоть и кажется строгим, но хороший.
— Моя архана! — встретила ее как-то у дверей рыжеволосая, хорошенькая девушка. — Моя архана, помоги увидеться с Арманом!
Лия лишь раздраженно передернула плечами. Вот ради встречи с братом с ней пытались подружиться нередко. Не понимали, что Арман меняет любовниц чаще, чем меняется погода, а все равно все мечтали стать следующей…
— Ты рожанка, тебя он даже не заметит, — тихо ответила она, намереваясь пройти мимо. Но девушка не успокаивалась:
— Пожалуйста!
А Лия смотрела лишь на идущего к ней дозорного. Смутилась, когда высокий мужчина ей поклонился, с испугом взяла из его рук конверт, скрепленный печатью наследника. И, прочитав, задрожала…
— Моя архана? — спросил кто-то из охраны, но Лия уже метнулась в сторону покоев брата.
Сама не помнила, как добежала, как оказалась в объятиях у Рэми, как спросила едва слышно:
— Почему, почему?
— Почему что? — мягко спросил брат.
— Они… они хотят, чтобы я пошла со свитой принцессы… в Виссавию… но, но ты говорил…