Неожиданно Каплан скривилась, как будто у нее что-то болело.
— Вам плохо? — спросил Сергей.
— Если можно, — тихо ответила Фанни, — дайте мне что-нибудь положить в ботинки в стельки. Там вылезли гвозди, ужасно натерло ноги.
Сергей оглянулся вокруг. Ничего подходящего под рукой не было. Он увидел несколько разорванных конвертов.
— Это подойдет? — спросил он, протягивая их Фанни.
— Да, спасибо, — тихо ответила она, развязывая шнуровку ботинок и кладя туда конверты. Что-то в ее облике заставило дрогнут сердце Сергея. Он взглянул на Свердлова, но на того, эта сцена не произвела никакого впечатления. Он что-то писал, потом поднял голову и обратился к Каплан:
— Я думаю, у вас есть еще много что сказать…
— Я сказала все.
— Я не ошибаюсь, — все также настойчиво продолжал Свердлов. — Вы утаиваете главное — сообщников и руководителей покушения…
Фанни заплакала. Ей сейчас хотелось только одного — чтобы все эти люди ушли и оставили ее в покое. Ведь на самом деле, она так до конца и не могла понять — стреляла она или нет? Но ведь она во всем созналась. Так почему же они не оставят ее в покое? Чего еще они добиваются?
На вопросы она отвечала машинально, что-то отрицала, что-то подтверждала. Что? Ее охватил ужас: не сказала ли чего лишнего? Нет… Нет… Буду говорить только о второстепенном… Только о себе… О главном молчать, молчать…
Она все еще плохо слышала. Только звон в ушах. Звуки выстрелов. Гул разъяренной толпы.
— Сколько вам лет? — услышала Фанни голос Сергея. Она вздрогнула как от пушечного выстрела. Разом слетело оцепенение.
Фанни прикрыла глаза. Перед ней пронеслись мгновенные видения: заводской двор, автомобиль с открытой дверцей. Ленин… И револьвер, бьющийся в ее ослабленной руке.
— Сколько вам лет? — повторил вопрос Сергей.
— Двадцать восемь, — наконец ответила Каплан.
— Яков, — позвал Сергей, — можно тебя на секунду.
Они вышли из камеры.
— Яков, давай прервемся и дадим ей отдохнуть, — сказал Сергей. — Всем надо отдохнуть.
Свердлов удивленно посмотрел на Сергея.
— Я не понимаю тебя, — ответил он, — ты хочешь прервать допрос убийцы Ленина?
— Да, — раздраженно сказал Сергей. — Именно этого я и хочу. Я уже пытался тебе объяснить, что она не убийца. Или не только она… Стреляли еще. Про снайпера, — при этих словах Свердлов досадливо поморщился, — да, да, Яков, именно про снайпера, я имею определенную информацию. А Каплан нам просто подставляют.
Эти слова удивили Свердлова, но, тем не менее, он согласился с мнением Сергея и сказал с неохотой:
— Хорошо. Я тебе верю. Давай остановимся на сегодня. Возможно, ты прав, нам надо отдохнуть.
Каплан задержали, а на ее сообщника — дежурного боевика Новикова никто не обратил внимания. Террорист загипнотизировал рабочих своей матросской формой и оказался вне подозрений. Он попытался подстраховать Каплан. Кинулся с револьвером к упавшему Ленину, но того уже прикрывал собой телохранитель. Новикову ничего не оставалось, как скрыться за воротами в толпе и воспользоваться пролеткой с рысаком, приготовленной им для них с Каплан.
ОФИЦИАЛЬНЫЙ БЮЛЛЕТЕНЬ № 1
30 АВГУСТА 1918 ГОДА 11 ЧАСОВ ВЕЧЕРА
«Констатировано 2 слепых огнестрельных ранения; одна пуля, войдя над левой лопаткой, проникла в грудную полость, повредила верхнюю долю легкого, вызвав кровоизлияние в плевру и застряла в правой стороне шеи, выше правой ключицы; другая пуля проникла в левой плечо, раздробила кость и застряла под кожей левой плечевой области, имеются налицо явления внутреннего кровоизлияния. Пульс 104. Больной в полном сознании. К лечению привлечены лучшие специалисты-хирурги».
Свердлов долго думал, на кого он может положиться в столь трудном и ответственном деле. Наконец, свой выбор он остановил на Варламе Аванесове. Его-то он вызвал к себе.
— Варлам, — обратился к нему Свердлов, — немедленно поезжай в ЧК и забери Каплан. Поместишь ее здесь, в Кремле, под надежной охраной.
Аванесов вызвал машину и поехал на Лубянку. Забрав там Каплан, он привез ее в Кремль. И оставил в полуподвальной комнате под детской половиной большого дворца.
Еще раз Свердлов вызвал Аванесова ближе к вечеру.
— Вот тебе постановление ВЧК, — сказал Свердлов, протягивая Аванесову бумагу, — Каплан — расстрелять, приговор привести в исполнение коменданту Кремля Малькову.
— Когда? — коротко спросил Варлам.
— Сегодня, — ответил Свердлов, — немедленно. Да, — добавил он, — Варлам, уничтожь ее останки…
Если приказ о расстреле Каплан выглядел для Аванесова вполне естественным — ну, а что же еще могло быть с ней? — то уничтожение останков показалось даже ему, убежденному революционеру, чрезмерным.
— Зачем? — спросил Аванесов.
— Ничего не должно остаться от этой гадины! — вдруг истерично закричал Яков.
Варлам в нерешительности затих. Наконец, набрался смелости и произнес:
— Хорошо, Яков Михайлович, все будет сделано.
На квартире Ленина в Кремле находились врачи Минц, Вейсброд, Семашко, Баранов, Винокуров, Розанов, Обух. Они констатировали необычайно слабую деятельность сердца, холодный пот и плохое общее состояние. Это как-то не вязалось с кровоизлиянием, которое было не таким сильным, как ожидалось. Врачи высказали предположение: не вошел ли в организм Ленина вместе с пулями какой-либо яд. У больного появились признаки одышки. Поднялась температура, и Ленин впал в полузабытье, иногда произнося отдельные слова.
Ни один из врачей не уходил из здания Совнаркома. Они беспрерывно дежурили около комнаты Владимира Ильича. Ночью прошел кризис. И лишь к утру, врачи смогли вздохнуть свободнее. Непосредственная опасность жизни Ленина миновала.
ИЗ БИОГРАФИЧЕСКОЙ ХРОНИКИ В.И.ЛЕНИНА
1 СЕНТЯБРЯ 1918 ГОДА
«Я.М.Свердлов сообщает в 11 час. 45 мин. в Петроград, что состояние здоровья Ленина несколько улучшилось. Больной шутит, заявляет врачам, что они ему надоели, не хочет подчиняться дисциплине, шутя, подвергая врачей перекрестному допросу, вообще «бушует». Сегодня мы все окрылены надеждой».
Решающие дни по ходу болезни, однако, еще впереди.
«От ВЧК. Чрезвычайной Комиссией не обнаружен револьвер, из коего были произведены выстрелы в тов. Ленина. Комиссия просит лиц, коим известно что-либо о нахождении револьвера, немедленно сообщить о том комиссии».
Новиков и Коноплева докладывал отряду о свершившемся покушении на Ленина. Их слушали, затаив дыхание.
Семенов недоумевал. Почему Каплан не вскочила в пролетку, которая стояла наготове? Растерялась? Сдали нервы? Хорошо еще, что Лида была как никогда хладнокровна.
Боевики недоумевали. Ленин остался жив. Каплан схвачена и водворена на Лубянку. Выдержит ли она поединок с ВЧК?
— А вдруг Фаня уже раскололась в ЧК? — буркнул Новиков.
Семенов от неожиданности вздрогнул.
Рядом вздохнул громоздкий, неповоротливый Королев. Хотел что-то сказать, но не решился.
— Выкладывай, что у тебя.
— Как бы не того, Григорий Иванович…
— Яснее!
— Как бы худо не вышло. Всешь-таки баба. Прижмут в ЧК…
— Что ты предлагаешь?
— Уходить надо, Григорий Иванович. Близковато от Москвы сидим. Если Фаня не выдержит — возьмут всех скопом.
Королева неожиданно поддержала Коноплева.
— Фаня — прежде всего женщина, а уж потом — боевик.
— Эта женщина выдержит все. И потом, Лида, ты иногда просто невыносима. Лучше сходи на станцию, узнай новости.
Семенова атаковал Козлов:
— Григорий Иванович! Ударим по Лубянке, отобьем Фаню. Ребята согласны…
— Верно, Григорий Иванович! Чекисты думают, что мы на дно ушли. Врасплох застанем…
Перебивая друг друга, террористы горячо доказывали реальность задуманного. Семенов заколебался: может и впрямь попытаться?