Волнение поднимается во мне, когда я скидываю шлепанцы. Мой график был довольно непредсказуемым с тех пор, как мы приехали на остров: в некоторые дни я работала с пяти утра до середины ночи. В другие я вообще не была нужна. Мы с ребятами перепробовали столько развлечений, сколько смогли; сноркелинг, вейкбординг[88] и виндсерфинг[89]. В мои выходные вечера мы оставались дома и готовили вместе, наслаждаясь свежими продуктами и вином на закате. А ночью…
Мы постоянно были заняты. Думаю, мы трахались в каждой комнате этого дома. Я так рада, что наконец-то смогу полностью расслабиться, вместо того чтобы беспокоиться о звонках или изменениях в сценарии в последнюю минуту. Следующие две недели обещают быть потрясающими.
Когда вхожу в гостиную, я ожидаю, что там будут все парни. Странно, но единственный, кого я вижу, — это Кента, стоящий у плиты в маленькой кухне. Он поднимает глаза и улыбается мне. Он выглядит потрясающе: загорелый и расслабленный, одетый только в плавки и белую льняную рубашку, которую оставил расстегнутой. Его волосы заплетены в свободную косу, но некоторые пряди упали на лицо.
— Наконец-то закончили? — спрашивает он. Я киваю, идя к нему через всю комнату. Он разогревает вок[90] и макает кусочки сладкого картофеля в сливочный кокосовый соус карри. Я опираюсь на его руку, наблюдая, как он помешивает что-то на сковороде, а затем наклоняется, чтобы проверить что-то в духовке. Из духовки вырывается аппетитный аромат шоколада и орехов.
— Что это? Ты готовишь ужин?
Он кивает, выпрямляясь, чтобы подарить мне долгий поцелуй.
— Подумал, что мы могли бы отпраздновать.
— Конец съемок? — Его глаза вспыхивают, встречаясь с моими. Он уклончиво мычит, разрезая помидор пополам и отправляя его мне в рот. — Среди прочего, — говорит он, постукивая по моему подбородку, чтобы заставить меня жевать. — Может быть. Или, может быть, я просто хочу откормить тебя.
Мне пришлось сбросить четыре с половиной килограмма ради этой роли. Мужчины убеждены, что если я немедленно не наберу вес, то просто упаду в обморок и умру.
Я улыбаюсь, облизывая его пальцы.
— Думаю, мне это очень понравится.
Внезапно снаружи раздается грохот. Я поворачиваюсь. Двери во внутренний дворик открыты, и через них видно, как Глен перетаскивает всю кухонную мебель в маленький сад на заднем дворе. Я смотрю, как он ругается, поднимая упавший стул.
— Ничего не сломай, — кричит Кента. Масло в сковороде плюется, и он бросается к плите, чтобы повернуть ручку. Я в последний раз целую его в щеку, затем выхожу к Глену на улицу, щурясь от яркого солнца. Думаю, он, должно быть, только что вернулся с купания; его волосы потемнели от морской воды и на нем только пара влажных плавок.
— Привет, горячая штучка, — кричу я, прислоняясь к дверному косяку. Моё новое любимое прозвище для него. С тех пор, как «Hello» включили его в список «Десять самых горячих штучек на ковровых дорожках этого года». Он каждый раз краснеет от этого.
Он поднимает взгляд, и улыбка расползается по его лицу.
— Привет, любимая. Закончили снимать?
Я киваю.
— Всё пошло намного быстрее, когда Том перестал бояться, что его выпотрошат. — Я смотрю на накрытый стол. Он выложился по полной, наполнив бокалы вином и разложив салфетки на каждую тарелку. Букет дорогих на вид тропических цветов стоит в стеклянной, перевязанной розовой лентой вазе посреди стола.
Я показываю на них пальцем.
— Для меня?
— Я купил их на рынке после того, как ты выгнала нас со съемочной площадки.
Я улыбаюсь.
— Они прекрасны.
Он выбрал ярко-розовую лилию и заложил её мне за ухо.
— Не так, как ты, ласс.
Я закатываю глаза, позволяя ему притянуть меня для поцелуя, затем оглядываюсь. В этой идеальной сцене не хватает только одного.
— Где Мэтт? — спрашиваю я.
— Около часа назад у него был разговор с психотерапевтом, — говорит Кента, выходя из кухни и вкладывая мне в руку фруктовый напиток. Ободок бокала украшен кусочками ананаса и розовым бумажным зонтиком. — Мы думали, что к этому времени он уже вернется.
Я делаю глоток напитка, и внутри у меня теплеет от вкуса кокосов и рома.