— А для Рона лучшая пара я, — спокойно сообщила девушка и отвернулась обратно к окну. — Только ты должен спасти его. С ним плохо. Совсем плохо. И сам он не пойдет с тобой. Его надо, как слизеринцев — принудительно уводить оттуда. И как–то Дамблдора обмануть.
Гарри не ожидал подобного поручения и хотел вспылить, что он никого насильно тащить не собирается, но… было что–то в тоне Луны такое, что погасило его раздражение и заставило задуматься.
— Расскажи, что знаешь, — предложил он миролюбиво, — а я решу, что можно сделать.
— Нечего рассказывать. Просто его надо спасать. Объяснить не могу. И знай, что кроме тебя, это сделать некому. Рон сейчас один. И через преграды директора к нему никто, кроме тебя, не пробьется.
— Это же просто портрет! Дамблдор мертв! Я сам позавчера видел его тело в гробнице.
— Насчет тела — не знаю. Но это не портрет. Пойми, Гарри! Там, на Гримо — не портрет. Там личинка спрятана в золоченую раму. Как куколка у бабочки, понимаешь? Только это будет не бабочка. Это будет монстр!
Гарри отшатнулся. Последнюю фразу Луна произнесла с такой силой и неколебимой верой, что у него мурашки побежали по спине.
— Ладно, убедила. Сегодня разберемся немного с делами, и к ночи отправлю на разведку Кикимера. А там посмотрим.
— Поздно будет к ночи. Нечего будет смотреть. К ночи надо будет уже не смотреть, а уничтожать… — райвенкловка разочарованно отвернулась к окну. Плечи ее задрожали от плача.
Гарри про себя чертыхнулся. Выхода ему опять не оставили.
— Кикимер!
Хлопок.
— К услугам вашего высочества.
— Приготовься. Как можно скорее мы должны оказаться на Гримо. Только так, чтобы никто не услышал. Сможешь?
— Только если на чердак, но это недостойно вашего высочества.
— На чердак! Оставь за себя Винки и жду тебя в своем кабинете. Тьфу! Там еще ремонт не делали! В Ритуальном зале давай. И учти, дело, похоже, серьезное. Нам надо забрать Рона. Только этому не будут рады.
Старший домовик, что–то ворча под нос, с хлопком исчез.
— Гермионе ни слова! — сказал Гарри, повернувшись к Луне. Он не просил — он приказывал. Девушка, помедлив, кивнула.
В полной темноте раздался негромкий глухой стук.
— Дементора хребтину мать!
— Сэр! Где ваши манеры? Тем более что, судя по звуку, я угодил вам по макушке. А там самая толстая кость.
— У тебя, Блейз, по ощущениям, как ты говоришь, вся голова сплошная кость без пустот и мозгов!
— Фи! Нотт, вы меня разочаровали!
— Сам ты «фи»! Подсветить нечем. А кругом все каменное. Куда нас затащили? Похоже, в Азкабан?
— Теодор, это не смешно! Девчонки тебя услышали и уже плачут! Зачем нас туда тащить? Азкабан в руках Темного Лорда!
— Да продлятся дни его славного правления! — вразнобой откликнулись десятки голосов. Нестройный хор, повторив заученную формулу, вновь затих. Всем было страшно. Страшно было говорить и страшно молчать.
— Блейз! Блейз, ты метку принял? Позови на помощь!
— Какая метка? Что я тебе ее, из воздуха достану? Как только особняк Малфоев рухнул, моя мать все отменила, а потом и вовсе запретила мне о метке думать. А ты сам–то чего? Твой отец у Лорда в приближенных, а его совершеннолетний сын от метки уклонился?
— Мне эта… нельзя, в общем. Отец колдомедика приводил, тот говорит, на левом предплечье у меня драконье воспаление сухожилия. Пока боли в суставе не пройдут, метку нельзя ставить. Лорд мне отсрочку дал.
— Понятно! Косишь от службы с помощью папы!
В воздухе свистнул кулак и врезался в чье–то лицо. Громко клацнули зубы, и чье–то тело мешком повалилось на пол. Раздался возмущенный девчоночий визг:
— Идиоты! Прекратите драться! Нашли время! Мальчики, нам страшно!
Голос Нотта оборвал их:
— Да замолчите вы! Ну что, Блейз? Получил за наглость? Поднимайся, давай, а то пну еще раз!
— Да я и не падал. Тут кто–то передо мной вставал с пола. Похоже, ты его и уложил. Не убил, надеюсь? Прикидываешься больным, а дерешься как здоровый! Надо будет доложить, кому следует.
— Да я, это, с правой руки. А левой мне и книгу не поднять.
— Ага. Зато юбки ты этой рукой хорошо поднимаешь. Видел я тут, как ты с Мил…
— Блейз!!! Дружище!!! Извини, ради Салазара! Погорячился я!
— Ладно, не буду. Давай посмотрим, кого ты приложил, инвалид наш болезный!
Послышалось шарканье ног, шуршание одежды, невнятные восклицания.
— Да это же профессор Слизнорт! Горилла тупая! Ты ему глаз подбил! Скула распухшая. Синяк, наверное, в пол–лица. Странно, что не светится!