Тем, кто хочет знать
ТЕМ, КТО ХОЧЕТ ЗНАТЬ
Политическая драма в двух частях с прологом
Л ю д м и л а Г а е в а я, 36 лет.
С т е п а н Г а е в о й — ее отец, старший сержант.
Ю д ж и н Э л л и к о т — сержант войск США, 25 лет; спустя тридцать с лишним лет — канзасский фермер.
Б а р б а р а — его дочь, 29 лет.
С т и в е н — его сын, лет под сорок.
К э т р и н М а р в е л л, 38 лет.
С е ш е н с — профессор-литературовед, за пятьдесят лет.
Р а й с — из видных сотрудников американской разведки.
Г и ф ф о р д — его подчиненный.
П р е д с е д а т е л ь, ведущий пресс-конференцию.
О с т р о н о с а я ж у р н а л и с т к а.
П о ж и л о й р е п о р т е р.
М о л о д о й р е п о р т е р.
А д м и н и с т р а т о р о т е л я.
О ф и ц и а н т к а.
О ф и ц и а н т.
ПРОЛОГ
9 мая 1945 года. Ночь. Берлинский пригород Карлсхорст. Мы не видим здания, где только что подписан акт капитуляции гитлеровского рейха. Но мелодия «Катюши» доносится оттуда: духовой оркестр играет на банкете, устроенном советским командованием. Полосы света льются на государственные флаги СССР, США, Англии, Франции. Ю д ж и н Э л л и к о т, американский сержант, разглядывает здание. Появляется С т е п а н Г а е в о й. На гимнастерке слева — медали «За отвагу» и «За боевые заслуги», справа знаки ранений: красная и золотистая ленточки.
Э л л и к о т (Гаевому). Эта сити… ест… Карлхорт?
Г а е в о й (выделяя букву «с»). Карлсхорст.
Э л л и к о т (записывая). Какой стрит?
Г а е в о й. Цвизилленштрассе, семнадцать. Говорите по-английски.
Э л л и к о т (обрадован). Знаете английский?
Г а е в о й. Перед войной преподавал в школе.
Э л л и к о т (уважительно). Учитель. А я сын фермера. Штат Канзас. (Козыряет.) Сержант Юджин Элликот. Из группы сопровождения генерала Спаатса. (Смеется.) Сейчас потягивает русскую водку на банкете.
Г а е в о й. До банкета генерал Спаатс от имени Соединенных Штатов скрепил капитуляцию гитлеровцев. (Подает руку.) Степан Гаевой. Тоже сержант.
Э л л и к о т. Старший, вижу.
Г а е в о й. Теперь выше не поднимусь. Демобилизуют.
Э л л и к о т. И меня! (Хлопает его по плечу.) Из Москвы?
Г а е в о й. Из Донбасса. Донецкий угольный бассейн.
Э л л и к о т. Уголь. А у нас пшеница. За канзасскую пшеницу хорошо платят. (Смеется.) Наследство получу неплохое. Хотя дед в мои годы был еще кроппером.
Г а е в о й. Кроппер. (Смущенно.) Не понимаю.
Э л л и к о т. Все, что имеет кроппер, принадлежит владельцу земли.
Г а е в о й. Батрак, понятно. А у меня дед был шахтером. И отец шахтер…
Э л л и к о т (о ленточках на гимнастерке). Почему цвета разные?
Г а е в о й. Красный — значит, рана легкая.
Э л л и к о т. Где ранили?
Г а е в о й. Сперва на Волге.
Э л л и к о т. Сталинград?
Г а е в о й. Южнее. Вторую уже под Варшавой заработал. (Заметив шрам на шее американца.) А вас где зацепило?
Э л л и к о т. На ярмарке. (Смеется.) Да, да. Один… здоровенный подонок своего сынишку избивал. Я пытался унять. Он меня и полоснул. «Станешь отцом, — сказал, — не так еще колотить будешь».
Г а е в о й. Стал отцом?
Э л л и к о т. Сыну шестой год. Стив. (Показывает снимок.) Ни разу на него руку не поднял.
Г а е в о й (показывает снимок). Люда. Три года.
Оба рассматривают фотоснимки.
Э л л и к о т. Подрастут — поймут, какое событие видели их отцы здесь, в Карлос… Карлсхорсте восьмого мая…
Г а е в о й. Уже девятое.
Э л л и к о т (посмотрел на часы). По вашингтонскому времени до девятого еще пять часов двадцать две минуты.
Г а е в о й. По московскому уже девятое. Два часа тридцать восемь.
Э л л и к о т. Что ж, в Берлине можно по московскому. (Переводит стрелки.) Вы столько крови пролили… Наша дивизия, честно говоря, без потерь дошла до Эльбы. Немцы отступали.
Г а е в о й. Все равно, война есть война.
Э л л и к о т. А мир есть мир.