Н и н а. И дух заставил тебя военторговца целовать?
К л а р а. Как ты можешь! Я его так турнула! Он, паразит, духи мне предлагал… Но про кокетство, наверно, прав. Еще под Можайском, когда, помнишь, вокзал брали, тащу я красивенького сержанта… Он на меня глядит… Над нами мины… А я, кокетка несчастная, переживаю: губы у меня облезли, волосы растрепаны. Непривлекательный у меня, беспокоюсь, вид… Почему я, идиотка, не такая, как ты?
Н и н а. Какая «такая»?
К л а р а. Твердокаменная. На тебя лишний раз даже майоры взглянуть боятся, да? Хотя ты привлекательная. Можешь честно: почему ты такая?
Пауза.
Н и н а. Честно? Так вот. Твердокаменная рапорт подает. Пусть отсюда переведут… Не могу больше видеть того, кто… кто…
К л а р а. Кто на тебя — ноль внимания?
Н и н а (с оттенком гордости). Положим, он на всех — ноль внимания.
К л а р а. Женоненавистник? Бывают такие чудики.
Возвращается Р а т о я н.
Р а т о я н (Кларе). Приступай к своим обязанностям. Понятно?
К л а р а. Понятно, товарищ старший политрук. (Уходит.)
Р а т о я н (весело). У тебя, Нина, легкая рука.
Н и н а. Девчонки заставляли — первой на экзамен. А что?
Р а т о я н. А то! Почаще бы тебе таких «языков» допрашивать!
Н и н а (грустно). Товарищ Лозовой больше не даст мне переводить. Уверен, что я путаю.
Ратоян не верит.
Проверял, перепроверял.
Р а т о я н. Перепроверял, верно. Разве тебя? Немца.
Н и н а. Ищет самоучитель немецкого. Во мне сомневается.
Р а т о я н. Тебе кажется.
Н и н а. К сожалению, мне никогда ничего не кажется. Когда касается моего непосредственного начальства.
Р а т о я н (после паузы). Твои уже вернулись из эвакуации?
Н и н а. Я вам показывала письмо, товарищ старший политрук.
Р а т о я н. И моя семья у себя дома. (Выразительно.) А где… самые близкие твоего непосредственного начальства, знаешь?
Н и н а. Это правда, что его родители… не смогли уехать?
Р а т о я н. Не одни родители.
Н и н а. А кто еще? Не женат ведь, детей нет… Сестра?
Входят Л о з о в о й и К о р е ш к о в.
Л о з о в о й (Ратояну). Конвоиром я все-таки послал Далиева.
Р а т о я н. Да, с Ахмедом надежней.
Л о з о в о й (снимая плащ-палатку, Ратояну). Так и не сменил повязку! (Корешкову.) Придется вам — за фельдшером.
Р а т о я н. У нас фельдшерица. Девушка — ночью, под дождем.
Л о з о в о й. Я говорил, нужен мужчина. (Корешкову.) Придется вам сопроводить старшего политрука к фельдшерице.
Р а т о я н (Корешкову). Придется. Приказ командира — закон. (Надевает плащ-палатку и уходит.)
За ним уходит Корешков. Лозовой достает из планшета бумаги.
Н и н а (нерешительно). Товарищ комбат, хотите чаю?
Л о з о в о й. Я дождусь связного. (Показывает ей бумаги.) Постарайтесь вспомнить, пленный именно так сказал?
Н и н а. Да, да! Он сказал: «Зибен швэрэ унд ахцэйн ляйхьтэ. Ди швэрэ зинд гельб, ди ляйхьтэ зинд вайс ви шнай».
Л о з о в о й. Семь тяжелых, значит, и восемнадцать легких. Тяжелые — желтые, а легкие камуфлированы под снег. Так?
Н и н а. Конечно. Товарищ старший лейтенант, почему вы думаете, что мой немецкий — липа?
Л о з о в о й. Читать мысли командира не входит в функции связиста.
Лозового прерывает появление С о л о д у х и н а и Н а п о р к о. Солодухин в полевой генеральской форме.
С о л о д у х и н. Не ждал гостей?
Л о з о в о й (по-строевому). Товарищ генерал…
С о л о д у х и н (останавливает Лозового). Здорово! С орденом уже поздравил. А теперь со званием капитана.
Л о з о в о й. Служу Советскому Союзу!
С о л о д у х и н (адъютанту). Дай ему приказ.
Н а п о р к о (Лозовому). Вот выписка… А это от меня. Петлицы и шпалы. Последние в военторговской палатке.