Корешков и Лавренко уносят Нину. Далиев вынимает из сумки маленький томик.
Д а л и е в. Эф И Тютчев. (Раскрывает наугад.) «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить: у ней особенная стать — в Россию можно только верить».
Д е д у н о в. Верить.
Н е м е ц к и й г о л о с (усиленный мегафоном). Пъять минут кончайт! Какой есть ваш отвъет?
Д а л и е в. Есть наш ответ! Мы верим в Россию! Верим! (Поднявшись во весь рост.) Гвардейцы! Отплатим за кровь нашей Травки! Рота гвардейской дружбы народов! По гитлеровской нечисти всеми огневыми средствами — огонь!
Симфония победного боя.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Конец июля 1944 года. Войска 1-го Белорусского фронта вышли к Западному Бугу — государственной границе с Польшей. Лощина близ реки. Д е д у н о в и Л а в р е н к о столярничают — мастерят пограничный столб. Им помогает Ю з е ф, молодой солдат из Войска Польского.
Л а в р е н к о (напевает). «Повий, витер, на Вкраину, дэ покынув я дивчину…»
Ю з е ф. Бардзо невесела песня.
Л а в р е н к о. Федот Иванович, я цю писню пид Можайском заспивав. И у комбата Лозового слезы… Мабудь, показалось?..
Д е д у н о в. А еще скажи, Юзеф, как по-польски «дочка»?
Ю з е ф. Цурка, прошу пана.
Л а в р е н к о. Цурка. Красиво, правда, Федот Иванович?
Д е д у н о в. Мою цурку Иришкой звать, Ириной.
Ю з е ф. Пани Ирэна… И мне бы цурку. (Вздохнул.) Не угнали ли фашисты мою… невесту…
Д е д у н о в. Любимую… Как оно по-польски — любовь?
Приходит Р а т о я н, майор.
Р а т о я н. Здравствуйте, товарищи. (Жестом показывает: не надо рапортовать!)
Д е д у н о в. Здравия желаю, товарищ майор!
Ю з е ф. Щиро витам, пан майор!
Р а т о я н. Тянет меня в ваш батальон.
Д е д у н о в. И ваш он. Самое тяжкое вместе прошли.
Р а т о я н. Думаете, самое тяжкое, Федот Иванович?
Д е д у н о в. На нашей земле фрицем не пахнет — легче воюется. Там, за Бугом, Польша, ее освобождать надо. (Кивает на Юзефа.) Вместе в разведку поплывем.
Р а т о я н. Нашли, вижу, общий язык.
Л а в р е н к о. Юзеф — хлопец мировой!
Д е д у н о в. Только панами нас величает. И я у него пан, и моя Иришка пани.
Р а т о я н (смеется). Пан — не в смысле барин. Вежливость. Мне когда-то Нина объясняла: заменяет русское «вы».
Ю з е ф (обрадован). Так то и есть, прошу пана.
Д е д у н о в. Видать, еще продержат Травку в госпитале.
Г о л о с Д а л и е в а. Федот Иванович! Лавренко!
Д а л и е в появляется.
Разрешите, товарищ майор?
Р а т о я н. Продолжайте, Далиев. Срочно?
Д а л и е в. Сверх, товарищ майор! Из корпуса кто-то приехал (Дедунову.) Нас требуют. И тебя, Юзеф!
Ю з е ф. Корпус — то добже. Прошу пана, ночью пойдем?
Д а л и е в. Уважаемый Юзеф, у нас, в Узбекистане, говорят: сказал слово другу, а мою тайну узнал враг.
Ю з е ф. У нас, в Польше, почти так же мовлять, прошу пана.
Д е д у н о в (собрался). Эх, не успели мы пограничный столб закончить.
Д а л и е в. Закончат. Напишут красным «СССР». И поставят. Нам весла делать нужно. Я такой челночок обнаружил! Легкий, как шаль из кисеи!
Р а т о я н. Ну идите. (Юзефу.) Счастья вам на родине.
Ю з е ф. Счастье — то бардзо добже, пан майор.
Дедунов, Далиев, Лавренко и Юзеф уходят. Помахав им вслед рукой, Ратоян направляется в другую сторону. Навстречу ему — похудевшая Н и н а. В руке вещмешок.
Р а т о я н. Нина…
Н и н а. Вы?.. (Обнимает его.)
Ратоян ее целует.
Ой, товарищ майор!
Р а т о я н. Так быстро выписали?
Н и н а (смутилась). И вовсе не быстро.
Р а т о я н (подозрительно). Документ из госпиталя?
Н и н а (опустив глаза). Пришлют. Хотите хлеб с вареньем?
Р а т о я н. Удрала?
Н и н а. Белая черешня. Хотите?
Р а т о я н. Вернем в госпиталь.
Н и н а. Завтра бы выписали, ей-богу!
Р а т о я н. Зачем же удрала?
Н и н а. В чужую часть могли направить.