В ответ слышатся выстрелы.
З а т е м н е н и е.
Полуразрушенный дом на пылающей окраине Берлина. М а к с и м о в, заглядывая в блокнот, диктует Т е л е г р а ф и с т к е.
М а к с и м о в. «Москва, «Красная звезда». Абзац. Первый из фронтовых знакомых, кого я встретил на берлинской окраине, был политработник Ратоян. Но побеседовать с подполковником не удалось. Он спешил на передний край, на захваченную станцию берлинского метро. Сегодня, 22 апреля 1945 года, везде, даже на самых горячих точках, проводятся беседы о 75-летии со дня рождения Ленина…»
Т е л е г р а ф и с т к а. У нас во время беседы грохнулся «юнкерс». Почти рядом.
М а к с и м о в. «Воины Солодухина достойно отмечают эту дату: ворвались в Берлин! Помню, под Москвой Солодухин хорошо сказал: «Заря победы только-только забрезжила над Подмосковьем», а молодая партизанка Гаранина добавила, что заря победы обязательно взойдет над Берлином. И сейчас мысли уносят наших воинов под Москву, где они все гордо называли себя москвичами…»
Т е л е г р а ф и с т к а. Точно! Я елецкая, а говорила — москвичка!
Вбегает Н и н а, сгоряча не замечает Максимова.
Н и н а. Катюха, закрывай контору!
М а к с и м о в (горячо). Но я — в газету! (Узнал ее.) Нина!
Н и н а (обрадовалась). Здравствуйте!.. Ничего не могу сделать — приказ комдива. Выдвигаемся ближе к рейхстагу. (Начинает собирать аппаратуру.) К Унтер-ден-Линден!
Т е л е г р а ф и с т к а. По-русски — улица под липами.
М а к с и м о в (жалобно). Нина, но мне в газету…
Н и н а. А вы передайте от танкистов. Их узел на Лейпцигерпляце.
Т е л е г р а ф и с т к а. По-русски — Лейпцигская площадь.
З а т е м н е н и е.
29 апреля 1945 года. Вечер. Берлин. В полуразрушенной комнате наблюдательный пункт генерал-майора Ташилова, чья дивизия с боями приближается к рейхстагу. Т а ш и л о в у стереотрубы. Слушает сообщение разведчиков Д е д у н о в а и Д а л и е в а. А д ъ ю т а н т записывает. В безопасном углу — зачехленное Красное знамя.
Д е д у н о в. Ну и надолбов на мосту Мольтке! Не счесть! Зато прямой путь танкам к рейхстагу.
Д а л и е в. А лично сам рейхстаг, товарищ генерал, очень некрасивая архитектура. Мы подползли бы ближе, только из музкомедии ихняя артиллерия безобразно бьет.
Т а ш и л о в. Что за музкомедия?
Д а л и е в. Оперетта. И кругом — сирень, сирень!
Д е д у н о в. Разрешите, на карте покажу. (Показывает.)
Т а ш и л о в. Театр «Комише Опер»… (Адъютанту.) Передайте Гнездилову, надо с этой опереттой кончать. (Разведчикам.) Вы, орлы, как всегда, не подвели. (Кивает на Адъютанта.) Их сообщение передать командиру корпуса. (Пожимает им руки.) Передайте подполковнику, что Красное знамя будет вручено вашему полку. К Первомаю должно красоваться на рейхстаге! (Адъютанту.) Покажи разведчикам, заслужили.
Адъютант расчехляет знамя. Далиев и Дедунов застывают перед знаменем, которое вскоре ознаменует победу над врагом.
Д а л и е в. Хорошее знамя. Гордое. Но недопустимо плохо нарисованы цифры нашего корпуса. Один подумает — девять, другой подумает — ноль. Все будут любоваться, а нашему уважаемому командиру корпуса будет морально очень грустно.
Т а ш и л о в. Цифры подправим. Ну, орлы, успеха вам.
Д а л и е в и Д е д у н о в. До свидания, товарищ генерал. (Уходят.)
А д ъ ю т а н т (вернувшись к записям). Как именовать — «дом Гиммлера» или «гестапо»?
Т а ш и л о в (у стереотрубы). Именуй хоть логовом — главное, что оно в наших руках… Написал?
А д ъ ю т а н т. Так точно. (Подает Ташилову донесение.)
Т а ш и л о в (подписал). Пусть Нина сама передаст.
А д ъ ю т а н т. Слушаюсь. (Уходит.)
Входит Л о з о в о й. Он уже в чине подполковника, на груди «Золотая Звезда».
Л о з о в о й. Товарищ генерал, разрешите?.. Из штаба фронта.
Т а ш и л о в. Здравствуйте. (Просмотрел документ.) Слушаю.
Л о з о в о й. Маршал приказал танкистам из своего резерва помочь вашей дивизии… И, конечно, соседней.