Стук в дверь.
Войдите.
Входит С т и в е н. Возможно, он подслушивал за дверью.
С т и в е н. Добрый вечер… (Закашлялся. И впредь кашель и чиханье будут мешать ему говорить.)
К э т р и н (машет руками). Вы нас заразите гриппом!
С т и в е н. Никакого гриппа. Обычная простуда, сказал врач. Но если вам угодно… (Надевает марлевую маску.)
К э т р и н. Маска вам к лицу. Правда, Люда?
С т и в е н. Комплимент?
К э т р и н. Понимайте, как хотите.
С т и в е н (Людмиле). Я ждал вас в ресторане.
Л ю д м и л а. Мы перекусили в университетском кафе.
К э т р и н. Конечно, несравнимо с обедом, какой готовил тебе мистер Элликот. Честь блюду делает приправа.
С т и в е н (Людмиле). До пресс-конференции сорок минут.
К э т р и н. Люда, я к себе! Да и тебе пора одеваться.
С т и в е н. По-моему, сейчас самое время выпить… (Улыбается.) По русскому обычаю — чай. К сожалению, вашего грузинского в баре нет…
К э т р и н. Чай? (Выразительно.) С чем?
С т и в е н. Зависит от вас.
Л ю д м и л а. Благодарю, не хочется.
С т и в е н. Перед выступлением особенно полезно.
Л ю д м и л а (Кэтрин). Постарайся не опоздать. Хотя тебе это почти не удается.
С т и в е н. Опаздывающая американка? Редкость.
К э т р и н. Вам я, вероятно, и в другом плане покажусь редкой американкой.
С т и в е н. В каком, интересно?
К э т р и н (в дверях). Люда, если опоздаю, тоже не страшно. У меня несколько считанных слов. По частному вопросу.
С т и в е н. О Маяковском?
К э т р и н (игриво). А я льщу себя надеждой, что вы обязательно послушаете меня на пресс-конференции.
С т и в е н (в том же тоне). Но журналисту хочется знать раньше своих коллег.
К э т р и н (Людмиле). На этот раз не опоздаю. (Открыла дверь.)
С т и в е н. Мисс Марвелл, уделите мне пять минут.
К э т р и н. Только две.
С т и в е н. Неужели собираетесь так долго готовить несколько считанных слов, да еще по частному вопросу?
К э т р и н. Не могу же я прийти к вашим коллегам тетехой-распустехой. Ах, мужчина остается мужчиной! Ваша Барб поняла бы меня. (Уходит.)
С т и в е н. Откуда ей известна моя сестра?
Л ю д м и л а. С моих слов. Я и московским друзьям расскажу…
С т и в е н. По-моему, мисс Марвелл не очень-то… как бы сказать… обдумывает свои поступки.
Л ю д м и л а. Не нахожу этого.
С т и в е н. Мне вдруг показалось, что ваша подруга способна не задумываясь причинить неприятность… скажем, моей сестре. А может быть, и отцу… (Яростно закашлялся.) Не буду мешать вам. Увидимся на пресс-конференции. (Уходит.)
Людмила, перестав сдерживать себя, падает в кресло. Стук в дверь.
Л ю д м и л а. Войдите.
Входит О ф и ц и а н т с подносом, на котором чайник, чашки, сахар, лимон.
О ф и ц и а н т. Добрый вечер, мисс. Чай, с вашего разрешения.
Л ю д м и л а. Спасибо. Пожалуйста, счет.
О ф и ц и а н т (кланяется). Счет уже оплачен. (Уходит.)
Л ю д м и л а (после паузы). Нет, мистер подлый сын хорошего отца, счет еще не оплачем.
З а т е м н е н и е.
Холл отеля. За столиком с несколькими микрофонами Л ю д м и л а и П р е д с е д а т е л ь — немолодой, сухощавый. Третий стул не занят. Перед столиком радиомикрофоны для журналистов. Большинство собравшихся журналистов скрыто от зрителей кулисами. Видны только несколько кресел, где сидят О с т р о н о с а я д а м а, П о ж и л о й р е п о р т е р, М о л о д о й р е п о р т е р.
Л ю д м и л а (ознакомившись с очередной запиской). Меня спрашивают, почему во мне пробудился интерес именно к американской поэзии. На днях я подробно рассказала об этом вашему коллеге Стивену Элликоту. Стоит ли снова…
О с т р о н о с а я. Не стоит ссылаться на отсутствующих!
Л ю д м и л а (удивленно). Разве он отсутствует?.. (Всматривается в ряды журналистов.) Пожалуйста, отвечу. Любовь к американской поэзии мне с детства привил покойный отец, преподаватель английского языка. Он впервые прочел мне и «Песню о Гайавате» Лонгфелло, и прекрасные лирические стихи Элиота. И, конечно, потрясающую «Оду во времена колебаний» Уильяма Мооди со знаменитыми строчками: «И вожаки, которым слава снится, остерегитесь вы — простится слепота, но низость не простится!»