— Если мне не отшибло память, Валерий Михалыч, то вы начинали следователем и вели уголовные дела, потом работали юристом в банке, а затем стали адвокатом, очень популярным адвокатом. Ваш послужной список говорит о разносторонности ваших знаний и богатом опыте. Мне нравится с вами работать. Я начинаю склоняться к мысли, что вы вполне могли бы заменить генерала Корякина на его посту. Что скажете?
— Я — пацифист и не терплю насилия, вот почему сменил карьеру следователя на адвокатскую. А Федор Иванович типичный силовик, жесткий и бескомпромиссный.
— В этом все несчастье. Он лишен гибкости. Но вы сами сказали, что интрига важнее грубой силы. Возможно, нам придется пересмотреть некоторые подходы к ведению дел по части безопасности. Подумайте над этим. Я готова удвоить ваше жалованье, если вы представите мне достойную концепцию.
— А вы понимаете, что придется сделать с командой генерала и им самим?
— Не имеет значения, важен результат. Ради него мы живем. А что касается Родиона Капралова, то тут я с вами согласна. Он опасен и должен исчезнуть с лица земли вместе со своими сообщниками. Постараемся забыть о нем.
— Хотелось бы. Вам виднее.
Он не обрадовался приходу Анны. Они не виделись целый год, но встречу назвать радостной и приветливой было нельзя. К тому же она притащила с собой какого-то мальчишку в очках с толстыми стеклами.
— Ты с кавалером?
— Как видишь, Сереженька. Извини, я, кажется, не вовремя, но постараюсь долго тебя не задерживать.
— Заходите.
Они зашли в небольшую скромную квартирку.
— Иннокентий, посиди, пожалуйста, на кухне, поешь свои биг-маки из «Макдональдса», а я поговорю с Сергеем о делах.
Мальчишка насупился, но возражать не стал.
— Хочешь чаю? — спросил хозяин.
— Нет, у меня есть молочный коктейль, — ответил маленький мужчина, стараясь говорить басом, что выглядело очень смешно. — Ладно, вы разговаривайте, я мешать не стану. У меня свои заморочки, и мне тоже подумать не мешает.
— Серьезный господин. Валяй думай, а мы пойдем в комнату, если не возражаешь.
— Валяйте.
Кешка разложил пакеты на столе и принялся за еду, начав почему-то с шоколадки. Сергей проводил Анну в комнату, и они устроились на диване.
— Что за Кибальчиш с тобой?
— Сын моей подруги. Ее убили позапрошлой ночью. Его сестренку тоже, а отца арестовали по подозрению в содеянном. Короче говоря, он один остался.
— Ты в своем репертуаре! Чего тебе в жизни не хватает? Как ты в Москве оказалась? Если мне не изменяет память, ты отправилась за кордон в поисках несметных сокровищ. Или тебе не хватило наследства Грановского?
— Могло бы хватить, Сережа. Но я глупая баба, стоит мне коснуться денег, как их у меня отнимают. Не плывут денежки ко мне в руки. Ты знаешь, я в этом убедилась очень давно, когда Антон Грановский тратил на меня столько, сколько мне хотелось. Но как только я хотела сама заработать, передо мной возникал барьер. Я делала ставки в казино, и мне везло. Но как только я выигрывала больше пяти тысяч, все моментально сгорало. Пять штук — мой предел. Когда я сперла у Антона тридцать кусков, меня избил какой-то сопляк и отнял все до гроша.
— Эту историю я помню. Но ты достала коды и номера банковских ячеек в Швеции и Швейцарии. Тебе удалось туда уехать. И ты ничего не получила в банковских ячейках?
— Ох, Сереженька, все мне тогда казалось сказкой. Мне казалось, что наконец-то фортуна повернулась ко мне лицом и Бог решил меня вознаградить за тот кошмар, который я пережила здесь, пока мне чудом не удалось вырваться из тисков смерти и не упорхнуть за кордон. Сладкий запах свободы опьянил меня, и я потеряла голову. Все шло прекрасно, без сучка и задоринки. Я побывала в трех банках и вытряхнула ячейки Грановского в свою сумку. Миллион долларов наличными и бумагами. Это были договора на недвижимость брата Антона, покойного ныне Григория Грановского. Все бумаги на предъявителя. Сумасшедшая сумма! Земля на Филиппинах, Кипре, в Новой Зеландии, особняки, курорты! Все эти угодья оцениваются в двести миллионов долларов, и они принадлежат тому, кто обладает этими бумагами, а значит, мне. Но ты понимаешь, какую надо иметь голову, чтобы управлять всем этим, использовать, сдавать в аренду или продавать! На тебя должны работать десятки адвокатов, менеджеров, специалистов в делах недвижимости, брокеров, банкиров. А я? Два десятка слов по-английски и десяток слов по-немецки — весь мой багаж. Что я делаю? Нахожу приличную адвокатскую контору и нанимаю толкового адвоката со знанием русского языка. Благородный красавец, умен, тонок, изящен. Сказка! Он очень быстро решил все мои проблемы.
Бумагами с недвижимостью мы решили заняться позже, а сначала необходимо организовать соответствующую контору и нанять специалистов. Но, прежде чем тратить, деньги надо «обернуть», чтобы их не съели налоги. С наличными много дел не сделаешь, а если нести в банк миллион, то нужно отчитаться, где ты его заработал. Там цивилизованное государство и каждая сотня долларов требует узаконенного существования. Мой милый адвокат находит филиал оффшорного банка, который соглашается «отмыть» деньги за пять процентов и вернуть их «чистыми», после чего их можно пускать в оборот. Легально тратить. Так многие поступают, кто нажил капитал теневым способом.
Мы заключаем соответствующий договор, и я вкладываю наличные. На операцию требуется неделя. Жду. На пятый день мой очаровательный адвокат уезжает в оффшорную зону за подтверждением хода операции, а мне велит ждать результатов в Мюнхене. Но он больше не вернулся. Филиала оффшорного банка в том месте, где я сдавала деньги, не оказалось. На двери висела табличка «Помещение сдается в аренду». Полиция отнеслась ко мне снисходительно. Таких, как я, немало. Мой милый адвокат оказался аферистом международного класса и разыскивается Интерполом. Его причастность к так называемой русской мафии давно установлена, но власти пока не способны эффективно бороться с сетью хорошо закамуфлированных организаций. Мне же посочувствовали, но визу продлить отказались. В течение двух суток я обязана была покинуть страну. На билет мне пришлось зарабатывать на панели. По истечении срока я вылетела в Москву турклассом без единого гроша, но с кучей ценных бумаг.
Мне хватило ума спрятать эти бумаги на даче одного очень хорошего человека. Ему я могла доверять. Но что толку? Бумаги — мертвый груз. Я поняла главное — мне в эти дела лучше не соваться. Этим должны заниматься настоящие дельцы, кому на роду написано. Все, что мне удалось, — так это перевезти их из одного сейфа за границей и перепрятать в другой под Москвой.
И тут я приняла решение. Антон погиб, Григорий тоже, и теперь весь капитал перешел к жене Григория Марине. Она стала одной из самых богатых женщин в России. Наверняка она знала о существовании недвижимости и бумагах. Она всегда была в курсе дел мужа, и они вместе начинал и создавать капитал, перешагивая через горы трупов. Баба, без всяких сомнений, башковитая. Если она сумела застрелить мужа и сделать его же виноватым, вместо тюрьмы унаследовать сумасшедшее состояние, то для этого надо иметь хорошие мозги, тут комментарии излишни. Вот я по наивности своей и решила, что сумею найти общий язык с женщиной и продать ей бумаги за шесть миллионов. По дешевке, что называется. Но вместо денег я получила по мозгам. Переговоры кончились тем, что она потребовала с меня тот самый миллион, осевший в карманах «русской мафии». Меня пропустили через пыточную машину и в течение месяца издевались надо мной как только могли. Я выдержала. Выдержала потому, что знала: если отдам бумаги, со мной кончат в ту же минуту. На кону стояло двести миллионов долларов. Пока они у меня, я жива. Только такая дура, как я, могла втемяшить себе в голову, будто нынешние миллионеры могут позволить себе разбрасываться деньгами. Нет, конечно.