ствовала с какой силой в ее плечи вцепилась мать, хныча ей в кофту, не чувствовала Джинни и как вдоль спины потекла кровь из раны на лопатке, от такой цепкой хватки. Девушке показалось, что вместе с Фредом умерла и она. Мысль о его смерти казалась глупой и до невозможности смешной. - Он жив, этого не может быть... Я... Я не верю! - выкрикнула она, чувствуя, как предательские слезы наворачиваются на глаза. - Джинни... - выдавил Билл, руку которого крепко держала Флер. Ее глаза были красными от слез. - Фред... Он... - Нет! - закричала девушка, не желая этого слышать. В их сторону обернулось пару людей, но ей было все равно. - Он не мог! Он не должен! Он никогда бы так не поступил! - продолжала орать Джинни, выпутавшись из маминой хватки, а миссис Уизли, в свою очередь, закрыв ладонью рот, заплакала еще сильнее. Джордж посмотрел больными голубыми глазами на сестру, напоминая внешне Фреда, хотя они всю жизнь были совершенно разными: Фред ненавидел лук, в то время как Джордж мог его есть с утра до ночи; Джордж был рассудительнее своего брата, а Фред никогда в детстве не боялся засыпать в темноте. Теперь из них двоих остался только Джордж. Эта мысль была невыносима для Джинни, как и вид бездыханного тела брата. Она не могла отвести от него взгляд, раз за разом надеясь, что увидит, как его грудная клетка вздымается верх. Джордж двумя широкими шагами подошел к сестре, заключив ее в свои мужские объятия. Джинни не могла держать больше эту боль в себе, а осознание реалии было невыносимым. Уткнувшись брату в шею, она стала плакать, цепляясь руками за его мантию. Джордж крепко обнял Джинни, тяжело всхлипывая у нее на плече. Вот, что приносит война - боль. Она забирает самое дорогое, взамен на неизвестное никому будущее. Стоит ли смерть Фреда того, что случится через пять, десять, двадцать лет? Джинни даже не была уверена в том, что сможет узнать. Ей не хотелось, она ничего не могла чувствовать кроме убийственной боли. Боли, которая заставляла кровоточить сердце, каждый удар которой оставлял где-то глубоко внутри пустоту. Она содрогалась от слез, которые были мимолетным утешением, защитой от происходящей вокруг нее ситуации. - Он не мог... - всхлипнула Джинни, хватаясь за Джорджа, как за спасательный круг. Ее брат заплакал еще сильнее, воя не хуже раненого зверя. От его крика все холодело в душе, покрывалось хорошей коркой льда, которую, казалось, уже ничего не сможет пробить. - Фред... Джордж оторвался от сестры, посмотрев на нее своими голубыми заплаканными глазами. Он покачал головой, словно говоря о том, что он не Фред, он всего лишь его отражение. Джордж подошел к брату и, упав на колени возле его головы, стал качаться взад-вперед, продолжая плакать. Молли рыдала у Фреда на груди, Флер прижала к себе Билла, легко целуя в щеку, они тоже плакали, держась друг за друга, как за спасательные круги. Перси отречено стоял в стороне, раз за разом вытирая мокрые дорожки под глазами, а Артур гладил свою жену по голове, в то время как слезы ручьями текли по его щекам. Физическая боль казалась ни чем по сравнению с душевной, которая рвала изнутри девушку на части. Джинни до адской боли впилась пальцами в плечо, надеясь заглушить агонию, разгоревшуюся внутри и засевшую где-то глубоко, настолько, что ее не смогло бы достать ничего, кроме смерти. Она почувствовала ладонью теплую жидкость, продолжая впиваться пальцами в свою зияющую рану. Джинни скулила, как раненый пес, от окружившей ее со всех сторон боли. Вдруг она почувствовала, как ее кто-то развернул к себе, вытер слезы с опухшего лица и прижал нежно к себе. Только по размытому очертанию спутанных каштановых волос Джинни узнала Гермиону. Она заметила, как где-то возле дверей стоит смытый силуэт с черными волосами и очертанием круглых очков вокруг глаз. Джинни заметила, как в них мелькают тысячи оттенков ужаса, боли, страха, неуверенности, сумасшествия. Гарри взглянул на девушку с двояким чувством на лице: с одной стороны ему хотелось прижать ее к себе, пригладить рыжие волосы, осушить нежными поцелуями ее щеки, сказать, что ему жаль, но с другой стороны он боялся того, что она обвинит во всем его, возненавидит, оттолкнет. Он чувствовал свою вину в том, в чем не был виноват. Гарри не просил никого сражаться, не просил идти в бой, не просил его защищать, он никогда не просил о помощи, он всегда все делал один. Но лежавшие на полу трупы, слова Волан-де-Морта, агония окружающих - все это было невыносимо. Невыносимым было и его лицо, которое тускнело с каждой секундой, вбирая весь негатив в себя. Гарри перевел взгляд куда-то за Джинни и отскочил назад, как от пощёчины. Его зрачки расширились еще сильнее, а лицо исказила гримаса боли. Он развернулся и убежал, убежал подальше от всего этого чудовищного происшествия. Джинни не видела этого, потому что подошла вместе с Гермионой к Фреду, заливаясь слезами. Она выбралась из объятий Гермионы и присела рядом с Джорджем, взяв белую руку Фреда в свою. Его рука была холодной, не живой, такой, словно Джинни упала лицом в трехметровый сугроб снега. От этого по ее телу пошли мурашки, разбивая последние надежды на то, что ее брат решил так изысканно пошутить. Нет, она знала, что он никогда бы не позволил своей семье так страдать ради забавы, но это единственное, что могло объяснить эту нелепость, ошибку, фальш. Джинни закрыла глаза, не в силах смотреть на мертвое лицо брата, на слабую полуулыбку, которая застыла в момент смерти на его лице. На нее нахлынули воспоминания раннего детства: они вчетвером идут на речку купаться. Джордж обрызгивает водой Рона, а Фред стоит недалеко в воде с младшей сестрой на руках, весело смеясь. Джинни спорит с Роном о том, чей мотылек красивее, а Фред говорит, что они, все равно, лучше, чем пойманный Джорджем прыщавый, старый гном. Фред и Джордж в очередной раз подкалывают своих младших брата и сестру, закидывая им в еду острый перец, после чего Рон и Джинни решают им отомстить, украв у них метлы и заперев их в своей комнате. Они тогда стали кружить возле их окна, показывая всякие рожицы и кривляясь. Какими бы шутниками не были близнецы, они всегда любили своих младших братика и сестричку, всегда помогали им, не оставляли в беде. Для них лучшим лекарством были шутки, а теперь без Фреда это кажется совершенно иным, каким-то неправильным. Джинни почувствовала, как ей в плечо уткнулся носом Джордж, судорожно всхлипывая. Она положила подбородок ему на голову, гладя рукой по рыжим волосам на затылке, а по щекам текли соленые слезы. Пустота становилась все сильнее и сильнее, наполняя ее безразличием ко всему, что происходит. Джинни понимала, что она нуждается в поддержке, как и все члены ее семьи, вот только никто не мог чисто физически ее дать друг другу из-за разбитого на миллиарды острых кусочков самообладания и сердца. Хуже всего в жизни - потерять человека, которому излил свою душу без остатка. Исчезая из твоей жизни, он словно забирает частичку твоей души, забирает вместе с собой частичку тебя - частичку, которая по праву принадлежит ему. Джинни не могла больше выдерживать эту боль, она была невыносима. Девушка ощущала ее по всему телу, начиная от ноющего сердца и заканчивая кончиками пальцев. Ей хотелось выть, бежать, кричать, бить руками стенку, но в то же время ей не хотелось ничего, кроме одиночества, тишины и холодного напитка смерти. Джинни выпустила из объятий брата, с которым они так просидели то ли пять, то ли десять, то ли сорок минут. Время перестало быть для нее единицей отсчета жизни, оно словно остановилось на смерти Фреда, зависнув между настоящим и прошлым. Ее трусило с ног до головы, а боль в глазах любимых людей накрывала ледяным отчаяньем еще сильнее. Ничего не сказав, Джинни поднялась с колен и прошла мимо Гермионы, которая успокаивающе гладила Рона по голове, в то время как он, уткнувшись носом ей в шею, всхлипывал, крепко прижимая подругу к себе. Только сейчас она понимала, как ей не хватает успокаивающего голоса Гарри, его объятий и теплого дыхания возле уха. Джинни рукавом вытерла слезы, выходя из Большого зала, который напоминал ей сейчас ссылку каторжников: разрушенные, валяющиеся вокруг камни, мрамор и дерево. Ей не хотелось быть среди агонии, мрака и охватывающего ужаса. - Джинни... - послышался за спиной тихий голос, когда девушка вышла в коридор. Она смотрела устало на разрушенную лестницу, безразлично засунув руки в карманы джинсов. - Мне жаль... - в мужском голосе была искренность и сочувствие. Джинни сглотнула, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. - Он был твоим братом? - она слабо кивнула, закрыв глаза. Парень обошел ее и неуклюже обнял. - Не плачь, он бы не хотел этого, - тихо произнес Эмметт, слабо покачиваясь с Джинни на одном месте. Она стала плакать ему в рубашку, чувствуя запах пота, крови и дезодоранта. - Откуда тебе, черт подери, знать, что он хотел бы, а чего не хотел? - запинаясь, произнесла Джинни, чувствуя, как новая волна слез и боли накрыла ее с головой. - Я знаю тебя. Если твой брат хоть чуточку похож на тебя, он бы не хотел, чтобы ты плакала и унывала. Представь, как бы ты стала себя чувствовать, зная, что ты причина его боли? - успокаивающе бормотал Эмметт, обнимая ее за плечи. На секунду Джинни представила, что ее в своих объятиях сжимает не Эмметт, а Гарри - ее Гарри. Джинни чувствовала себя слабой, беспомощной и разбитой. Девушка еще сильнее прижалась щекой к парню, тяжело всхлипывая. Он