Пытаясь заглушить острое предчувствие беды, которое к этому дню стало совершенно невыносимым и разъедало душу липким и холодным страхом, Фандер занимал себя любой работой, которую мог найти во время непогоды. Тени больше не появлялись. Взятые в неволю души служили верно, но не упускали случая отыграться за принуждение на своём хозяине. Он мог призвать их насильно, заставить дать больше информации о грозящей беде, но проявление этой силы показало бы им, что их могущественный повелитель на самом деле слаб. Фандер не мог себе этого позволить. Смертные души должны трепетать перед его чарами, а не он перед ними, призывая без надобности. Нужно было уметь правильно понимать и пользоваться тем немногим, что они давали ему с первого раза.
Несколько раз за бессонную ночь он порывался уйти на дальнюю заимку, где смог бы переждать опасность подальше от всех бед мира, но уверенность в своих силах и простое человеческое любопытство останавливали его. И сон, и тени в нём говорили ему, что придут очень сильные и могущественные люди, и их приведёт страх, который гораздо сильнее его собственного. Это воспринималось хоть каким-то преимуществом. Оставалось уповать на собственные выдержку и мудрость, которые могли решить исход скорой и опасной встречи в лучшую сторону.
На всякий случай Фандер собрал и припрятал в тайниках, в близком и тёмном ельнике, все ценные вещи. Вполне могло оказаться так, что после этой встречи он надолго покинет свой обжитой одинокий мир, а когда появится возможность вернуться, он сможет восстановить своё нехитрое хозяйство на прежнем месте. Также, на всякий случай, собрал необходимые вещи в дорогу, сложив их в видавший виды вещмешок, который поставил в сенях перед дверьми, чтобы успеть прихватить, когда на сборы не останется времени.
Сначала раздалось далёкое, едва различимый из-за дождя рокот, а вскоре он разделился на отчётливое рычание нескольких тяжёлых машин, на лязг гусениц, их тарахтение и протяжный скрежет металла о камни дороги.
В широкий двор с бесцеремонной скоростью въехал мотоцикл с коляской. Выбрасывая колёсами воду из свежих канавок, он лихо проехал кругом по подворью и остановился в стороне от ворот. Мотоциклисты, блестя мокрыми плащ-накидками, медленно, словно нехотя, слезли со своего железного коня и стали приседать, разминая застывшие от долгого пути ноги и спины. Тот, что прежде сидел в коляске, обошёл машину вокруг, что-то сказал водителю, и опёршись задом о лаги ограждения, стянул по очереди сапоги, выливая из них воду, и демонстрируя белую, бледную кожу ног, которая проглядывала в дыры изношенных носок. Двигаясь, солдаты распахивали полы своих накидок, и можно было разглядеть пятнистую униформу, блестящий металл коротких автоматов, ремни амуниции, туго стягивающие кряжистые и сильные тела. Каски были затянуты матерчатой тканью.
Приехавшие солдаты не спешили осматриваться, а остались возле работающего мотоцикла, время от времени выглядывая за ворота, поджидая, как видно, остальных. Скрежет и лязг тем временем нарастали. Сначала мимо двора, в тупичок, к небольшому оврагу у внешней стороны двора проворно и легко проскочил ещё один мотоцикл с коляской, с установленным на ней длинным пулемётом. Туда же, разжёвывая, разминая разогретыми, парующими гусеницами дорожный камень, проползло длинное тело бронетранспортёра. Тяжёлая машина со стоном уставшего металла остановилась и с высоких бортов, распахивая накидки, посыпались горохом солдаты, которые с короткими, лающими командами и подбадривающими криками, разбежались по двору, заглядывая во все углы и закоулки.
Фандер отошёл от окна хаты, из которого наблюдал за прибывшими людьми, подбросил несколько поленьев в печь, и сел к столу, сложив перед собой руки. Кто-то тяжело извне ударил в двери хаты, потоптался в сенях, что-то перевернул, пнул, выругался на немецком языке, затем дважды ударил чем-то тяжёлым - ногой или прикладом - в двери горницы, а когда сообразил, что они открываются в другую сторону, потянул на себя и вошёл в светлицу, с глупым и растерянным выражением на смуглом, обветренном лице. С вошедшего, с его прорезиненной накидки ручьями стекала на чистый пол дождевая вода.