- Во-от! - поставила она на стол сумку. - Собрала всё, что смогла... Правда, не уверена, что все образцы хорошо сохранились. Сейф - всё-таки не холодильник.
- А что - холодильника нет? - сухо осведомился Сафон, придвигая к себе сумку и расстёгивая её.
- Как нет? - возмутилась врач. - Есть, конечно! Но холодильником пользуются все врачи и сёстры отделения. Как я могу поставить это туда?
- Купи холодильник себе в кабинет, - хмыкнул он, бросив на женщину короткий укоряющий взгляд. - Он нам ещё не раз пригодится.
- Бюджет роддома этого не позволяет...
- Купи за свои деньги, - посоветовал он, в который раз испытывая сожаление, что ни одно из известных ему заклятий и проклятий не добавляли людям ни знаний, ни мудрости. Можно лишь или лишить божественных милостей, или перехватить их, перенаправив на другого, но никак не добавить. Как говорится, если ума нет - уже не пришьёшь. - Оформишь, как дар и проблем не будет. Кажется, это ты себе можешь позволить? Я сделал всё, чтобы ты ни в чём не нуждалась. Отплати мне тем же - ни больше, ни меньше.
Вместо ответа женщина драматично вздохнула и поднесла руку ко лбу, покачивая весьма аппетитной, объёмной грудью, формы которой без труда читались под тонкой, туго натянутой тканью халатика.
В сумке, в ячейках лабораторного пластикового стеллажа, закрытые пластиковыми пробками, стояли длинные колбы пробирок с кровью. Доставая их по одной, поднося к глазам, Сафон внимательно их изучал, стараясь заметить тонкую вуаль едва сформировавшейся вокруг тени. К сожалению, большая часть проб была уже негодной. Из оставшихся пробирок лишь несколько были подвижны и красочны, как букеты луговых цветов, выдавая яркостью цветов оболочки наличие одарённостей и определённых способностей.
Негодные образцы Сафон сложил обратно в сумку. Пяток пробирок положил во внутренний карман короткой куртки, поближе к сердцу, с удовольствием чувствуя, как тонкие ауры, проникая под кожу груди, наполняют жизнью и энергией его уже далеко не молодое сердце.
- Этого мало, - не скрывая огорчения, вздохнул он.
- Что я могу сделать? - взмолилась Стерягина, устало опускаясь на стул и охватывая голову руками. - Брать кровь могу лишь я одна, понимаешь?
Такой подход можно было понимать двояко. Главврач или не хотела делиться, приобщая подчинённых, или опасалась огласки, совершенно позабыв о наставлениях.
- Что я скажу, если найдут эту сумку, а в ней кровь младенцев? Как это объяснить?
- Не найдут, - в который раз за последний год повторил Сафон. - Сумка заговорённая. Её просто так никто не увидит.
- Это только слова, - возмутительно выдала женщина. - Я-то её вижу!
Отодвинув сумку в сторону, Сафон сел за стол напротив врачихи.
- Тамара, когда ты пришла ко мне за помощью, ты же не спрашивала, как и что я сделаю для этого. Тебе даже в голову не пришла мысль поинтересоваться, чего это будет стоить мне?
- Но я ведь принесла жертвы! - рывком приблизила она к нему искажённое злобой, но всё ещё красивое лицо. Она была так близко, что он заметил тонкие едва заметные ворсинки возмущения на её толстой и упитанной сытой жизнью тени. Так на самом деле выглядел страх людей. Ещё он прекрасно наблюдал тёмный, воронкообразный, сосущий провал на оболочке тени в районе левой груди женщины - то самое место, где заклятие жадно питалось энергией упомянутых жертв. - Я ведь сделала это!
- Да, - кивнул он. - Но это ты сделала для себя. Теперь должна мне. От этого никуда не деться. Кажется, я об этом предупреждаю всякого. В том числе и тебя.
- Но не сказал, что потребуешь взамен! - теряя терпение, искажая злой досадой прекрасное лицо, выпалила Стерягина.
- Таковы правила, - безучастно и спокойно ответил он. - Я не знаю, когда и что мне понадобится.
- И сколько это будет продолжаться?
- Столько, сколько будет нужно.
- Я не буду больше этого делать! - ещё больше ощетинивши страхом свою тень, воскликнула Стерягина.
Он молча протянул руку и схватил её за грудь, а вместе с нею и сосущую воронку, закрывая её и медленно скручивая, одновременно медленно вставая со своего места и приближая своё окаменевшее, словно неживое, лицо к лицу женщины.
- Пока долг не выплачен, Тамара Павловна, - говорил он спокойно и внятно, продолжая скручивать воронку, - я вправе забрать заклятие. - И что от тебя останется? Бездарный врач, который за свою карьеру мог разобраться лишь в количестве поломоек больницы и командовать дворниками? Ты этого хочешь? А знаешь, что после этого ты вряд ли проживёшь больше года? Ты взяла то, что никогда не принадлежало тебе. Жертвы обязательно отомстят. Мертвецы злопамятны. Если я буду добр и оставлю тебе жизнь, тебе всё равно никуда не деться. Закончишь ты свою никчёмную жизнь с купленным дипломом в тюрьме, имея пожизненный срок. Детоубийцам на снисходительность суда рассчитывать не стоит.