Пол Лэнг ждал на улице, прячась от света уличных фонарей, и не спускал глаз с перекрестка, где предполагал встретиться со своим связным агентом. Светофор переключился с зеленого на желтый, затем на красный и вновь на зеленый, это завораживало.
Он сидел за рулем, в голове лихорадочно мелькали мысли. Саманта не давала покоя ни во сне, ни наяву, от воспоминаний он становился беспокойным, раздражительным, словно его мучила жажда. Сейчас он жаждал мести. Но не обычной мести, потому что Кристин Палмер — необычная женщина.
Перед глазами возникло лицо Палмер, дыхание Лэнга участилось.
Он закрыл глаза, потом резко открыл, дрожа всем телом. Ночное небо затянуто облаками, луны не видно, прохладный воздух пахнет дымом.
Лэнг смотрел на часы. Если все пойдет по плану, то его связной будет здесь через шесть минут. Он снова закрыл глаза, опустил голову, расслабил шею. В эти дни руки у него постоянно дрожали, болел желудок, болела голова. Может быть, он умирает. Его охватила острая жалость к себе. Саманта была для него всем — его жизнью, его любовью, а теперь она ушла, и он остался со своим единственным наваждением — Кристин Палмер.
Он выпрямился, на перекресток выехала машина и повернула в его сторону. Она ехала медленно, включив дальний свет, пока не оказалась футах в пятидесяти от него, и остановилась у тротуара. Дверь машины распахнулась, из нее вышла темная фигура с портфелем в руках.
Его связной все-таки появился.
Стены сияли так нестерпимо, что прожигали кожу насквозь. Вокруг нее двигались неясные тени, наверно, это люди, предположила она. Тени светились, их очертания расплывались.
Хотелось избавиться от этого света, но он становился все ярче и ярче, сводил ее с ума.
Внезапно свет потускнел.
Но теперь ее тело сковал лед. При такой температуре не живут. Конец. Она мертва.
Но мышцы все еще сокращались, тело содрогалось от холода. Мозг пылал.
Кто-то произнес ее имя.
Она открыла глаза.
Повсюду темнота, лишь слабый проблеск света.
Не лезь в чужие дела, занимайся своими.
Она увидела лицо, узнала голос — Адам Райкер. Со своей мертвой семьей. Они осуждающе смотрели на нее. Но Райкер говорил только с ней: Так не должно было случиться.
Она закричала, проваливаясь обратно в темноту.
Пришла какая-то женщина. Золотая богиня. Должно быть, старая подруга, подумала она. Кто-то из далекого прошлого, может, из Йеля или Массачусетского технологического.
Она училась в Массачусетсе? Кажется, нет. А в Йеле? Она не могла вспомнить, и это пугало.
— Все хорошо, — сказала женщина.
— Не помню, как вас зовут, — Сильвия улыбнулась, пытаясь скрыть замешательство, и объяснила, что болеет. Плохо себя чувствует…
— Подхватили грипп? Сейчас многие болеют.
— Это все больничная еда, — сказала она, попыталась сесть и поморщилась от боли, пронзившей позвоночник. Остерегайся белых халатов.
Женщина с улыбкой покачала головой.
— Никогда не ем с незнакомцами. — Она сунула руку в карман пальто, которое из золотого превратилось в бледно-лиловое, и вытащила змею. Затем подняла ее, и та укусила женщину за лицо. — У меня есть защита.
Мир кувырнулся, встал на ноги, снова кувырнулся.
На стуле у кровати сидела маленькая темноволосая девочка.
— Серена…
Серена протянула руки и нежно обняла Сильвию.
Комнату заливал свет, но на этот раз он успокаивал. Исцелял.
Медсестра меняла флакон на капельнице, Сильвия открыла рот, безуспешно пытаясь поздороваться.
— Так… — медсестра с любопытством посмотрела на нее. — С возвращением.
Где я? Непонятно, произнесла ли она это вслух. Но медсестра ответила:
— Вы все еще в изоляторе, милочка.
Сильвия огляделась. Ее кровать отгораживали пластиковые ширмы. Доносились голоса, но она не видела никого, кроме сестры.
— Я давно здесь?
— Доктор вам все объяснит.
— Я хочу увидеть свою семью.
— Сюда не пускают никого, кроме медперсонала, — сказала медсестра, поправляя манжету тонометра.
— Почему вдруг правила изменились? — горло болело, хотя она шептала. — Ко мне ведь уже приходили.
Сестра покачала головой, посмотрела оценивающим острым ВЗГЛЯДОМ:
— Здесь никого не было, милочка, но все беспокоятся о вас.
Появилась доктор, женщина с эбонитовой кожей и ярко-красными губами. Она изучила диаграммы и улыбнулась.
— Вам лучше?
— Я хочу есть.
— Хороший знак. Я — доктор Кейси.
— Что со мной?
— Вы что-нибудь помните?
— Немного. Какие-то обрывки… все смешалось. — Она попыталась собраться с мыслями. — Яд?
— Симптомы похожи на отравление мощным нейротоксином.
— Каким?
— Простите, мы не знаем. Пока нет.
— Давно я… так?
— Восемь дней.
— Я пропустила свадьбу.
Они приходили по очереди.
Доктора разрешили только краткие визиты.
Когда Мэтт и Серена вошли в палату, Сильвия увидела, что они испуганы.
— Я очень больна? — спросила она, собственный страх сдавил грудь.
Серена посмотрела на нее грустными темными глазами, поколебалась, потом сказала:
— Мэтт думал, ты умерла.
— Ты нашел меня? — спросила Сильвия.
Он взял ее за руку.
— Я не мог до тебя дозвониться, поэтому вернулся пораньше.
— Прости. — Углы комнаты округлились. Она почувствовала, что уплывает, нахлынула волна эмоций, но все быстро прошло, осталась лишь усталость, которая пробирала до костей.
— Мэтт спас тебе жизнь, — тихо сказала Серена.
— Я так люблю вас обоих, — прошептала Сильвия. — Я не хотела сделать вам больно.
И она уснула.
Проснулась через час, в панике, не понимая, где находится, почему она здесь, почти не соображая, кто она.
Медсестре пришлось успокаивать ее минут пятнадцать.
Через полчаса пришел Мэтт.
Он лег рядом с ней на кровать.
Сильвия прошептала:
— Когда я поправлюсь? Всякий раз, как я просыпаюсь, все повторяется снова. Я ничего не помню. Какие-то провалы… я ничего не понимаю. — Она глубоко вздохнула. — Может быть, дома… Может, в своей постели мне станет лучше…
— Они хотят удостовериться… — Мэтт умолк, он не смог до конца скрыть горечь.
— Удостовериться, что я не больна? Если они так и будут втыкать в меня иголки, я никогда не поправлюсь.
— Они не знают, чем ты отравилась. Образцы отправили в судебную лабораторию в Лоренс Ливермор. Пока есть только догадки. Эти ребята знают свое дело, но ничего не могут сказать с уверенностью.
Сильвия пыталась собраться с мыслями, но память ее подводила — один из симптомов отравления нейротоксином.
— Когда она успела? Я до чего-то дотронулась во время встречи? Бумаги, которые она мне передала?
— Все чисто, Сильвия, — Мэтт покачал головой. — Ребята из ФБР проверили дом, машину, изучили все, что могло быть источником заражения. Осмотрели кафе, твой офис. Взяли образцы шампуня, зубной пасты и так далее.
— Ничего?
— Никаких следов.
Онемение поднялось от ступней по ногам. Комната начала раскачиваться. Она плыла над своим телом.
Голос Мэтта, далекий и слабый, приказал:
— Позовите доктора, быстрее.
Рози и Рэй Санчес пришли на следующий день. Сильвия оправилась настолько, что начала капризничать.
— Когда меня отсюда выпустят?
— Скоро, jita. — Рози кудахтала и хлопотала, ее суетливость раздражала Сильвию. Рэй стоял посреди палаты, как дерево, непонятно как выросшее в реанимационном отделении госпиталя.
— Эта комната все ж получше, — сказал он, критически оглядывая помещение.
— Получше, чем что?
— Чем тот стеклянный ящик, в который они тебя засунули…
— Рэймонд… — Рози грозно посмотрела на него.
Рэй глянул на Сильвию и пожал плечами.
— А что я такого сказал? — пробормотал он.
— Почему ты так строго с Рэем?
— Потому что люблю его, — сказала Рози, — потому что он мой муж и слишком много треплется.
Сильвия нахмурилась.