Тело чудовища еще излучало сильный болезненный жар. Паразиты полчищами покидали пасть и бахромчатые ноздри медведя, но почти мгновенно умирали. По обе стороны косматой головы росли восковой белизны горки крошечных тел.
Медленно приблизился Эдди. Теперь он нес Сюзанну, как матери носят младенцев - на бедре.
- Что это было, Роланд? Ты знаешь?
- По-моему, он назвал его Стражем, - сказала Сюзанна.
- Да, - от изумления Роланд едва ворочал языком. - Я-то думал, никого из них не осталось, _н_е _д_о_л_ж_н_о _б_ы_л_о_ остаться... если, конечно, они существовали не только в сказках да небылицах.
- Кто бы он ни был, крыша у него съехала напрочь, - заметил Эдди.
По губам Роланда скользнула едва заметная улыбка.
- Проживи две или три тысячи лет, и у тебя крыша напрочь съедет.
- Две или три тысячи... Господи Иисусе!
Сюзанна вмешалась:
- Значит, медведь? Да неужели! А это что? - Она показывала на толстую заднюю лапу зверя, где было прикреплено что-то, с виду напоминавшее квадратную металлическую бирку. Бирка почти заросла жесткой спутанной шерстью, но послеполуденное солнце обнаружило ее, обозначив поверхность из нержавеющей стали одной-единственной крохотной ослепительной звездочкой.
Эдди опустился на колени и нерешительно потянулся к бирке, сознавая, что из утробы поверженного исполина все еще несутся странное пощелкиванье и стрекот. Он посмотрел на Роланда.
- Валяй, - разрешил стрелок. - Он готов.
Эдди отвел в сторону клок шерсти и наклонился поближе. В металле были оттиснуты слова. Надписи сильно пострадали от времени, но Эдди обнаружил, что, приложив небольшие усилия, может их прочесть.
"НОРТ-СЕНТРАЛ ПОЗИТРОНИКС, ЛТД."
Грэнит-сити
Северо-восточный коридор
Разработка 4 СТРАЖ
Серия # АА 24123 СХ 755431297 L 14
Тип/вид МЕДВЕДЬ ШАРДИК
-- СУБЪЯДЕРНЫЕ ЯЧЕЙКИ ЗАМЕНЕ НЕ ПОДЛЕЖАТ -
- Вот те раз, эта штука - _р_о_б_о_т_, - негромко вымолвил Эдди.
- Не может быть, - сказала Сюзанна. - Когда я попала в него, у него потекла _к_р_о_в_ь_.
- Может, и так, только у обычных заурядных медведей радары из башки не торчат. И, насколько мне известно, обыкновенные заурядные медведи не доживают до двух или трех ты... - Эдди внезапно осекся, глядя на Роланда. Когда молодой человек вновь заговорил, в его голосе слышалось отвращение: - Роланд, что ты делаешь?
Роланд не ответил - да отвечать и не требовалось. _Ч_т_о_ он делает, было совершенно ясно: стрелок ножом выковыривал медведю глаз. Завершив эту хирургическую операцию, проделанную быстро, ловко и аккуратно, Роланд мгновение удерживал сочащийся липкой влагой бурый студенистый шар в равновесии на лезвии ножа, затем резким движением стряхнул его в сторону. Из зияющей дыры выбралось еще несколько червяков. Судорожно извиваясь, они попытались сползти с морды зверя вниз и издохли.
Роланд наклонился над глазницей Шардика, могучего медведя-стража, и заглянул внутрь.
- Идите-ка сюда, взгляните, - позвал он. - Я покажу вам чудо наших дней.
- Эдди, спусти меня на землю, - сказала Сюзанна.
Эдди выполнил просьбу, и Сюзанна, опираясь на руки и помогая себе культями ног, проворно двинулась туда, где над широкой, обмякшей медвежьей мордой на корточках сидел стрелок. Эдди, присоединившись к ним, заглянул в просвет между плечами товарищей. Почти целую минуту все трое в сосредоточенном молчании предавались созерцанию; тишину нарушала лишь перебранка ворон, по-прежнему круживших в небе.
Из глазницы вялыми струйками сочилась густая кровь. И все же, увидел Эдди, _н_е _о_д_н_а _т_о_л_ь_к_о_ кровь. Из раны вытекала и другая жидкость - прозрачная, источающая запах, который ни с чем нельзя было спутать: аромат бананов. А среди хрупкого сплетения белесых волокон, образующих стенки углубления, Эдди разглядел вделанную в живую ткань сетку каких-то жилок. Еще ниже, на дне впадины, то вспыхивала, то гасла алая искра. Она высвечивала крошечную металлическую пластинку, испещренную серебристыми закорючками того, что могло быть только припоем.
- Да это не медведь, а какой-то хренов Сони Плеер, - пробормотал Эдди.
Сюзанна оглянулась:
- Что?
- Ничего. - Он быстро взглянул на Роланда. - Не опасно сунуться внутрь, как думаешь?
Роланд пожал плечами.
- По-моему, нет. Если в этом создании и сидел демон, он изгнан.
Эдди вытянул мизинец и стал медленно опускать его в глазницу, подсознательно настроившись отдернуть палец, если почувствует хоть малейший укол тока. Он коснулся сперва холодеющей мякоти внутри углубления величиной едва ли не с бейсбольный мяч, потом - одной из жилок. Но это была не жилка; это была паутинно-тонкая стальная нить. Эдди убрал палец и увидел, как крохотная алая искорка в последний раз моргнула и погасла навсегда.
- Шардик, - пробормотал Эдди. - Я _з_н_а_ю_ это имя, но не могу сообразить, откуда. Тебе оно что-нибудь говорит, Сьюзи?
Сюзанна помотала головой.
- Штука в том, что... - Эдди беспомощно рассмеялся. - У меня к нему цепляются кролики. Ну, не маразм?
Роланд встал. В коленях у него что-то звонко хрустнуло, словно грянули два выстрела.
- Нам придется перенести лагерь, - сказал он. - Здесь земля опоганена. Другая поляна, та, куда мы ходим стрелять, будет...
Он сделал шаг, другой, дрожащие ноги подкосились, и стрелок рухнул на колени, сдавив руками клонящуюся долу голову.
10
Эдди с Сюзанной испуганно переглянулись, и Эдди одним прыжком очутился рядом с Роландом.
- Что с тобой? Роланд, в чем дело?
- Мальчик _б_ы_л_, - невнятно и едва слышно пробормотал стрелок. И сразу же, на одном дыхании, глухо проговорил: - Никакого мальчишки _н_е б_ы_л_о_.
- Роланд? - спросила Сюзанна. Она подползла к стрелку, обвила рукой его плечи и почувствовала, что он дрожит. - Роланд, что?
- Мальчик, - Роланд поднял на нее затуманенный плавающий взор. Мальчик. _В_с_е_г_д_а_ этот мальчик.
- К_а_к_о_й_ мальчик? - отчаянно завопил Эдди. - _К_а_к_о_й_ мальчик?
- Раз так, идите, - вымолвил стрелок. - Есть и другие миры, не только этот. - И лишился чувств.
11
Вечером того же дня три пилигрима сидели вокруг громадного костра, который Эдди с Сюзанной развели на поляне, прозванной Эдди тиром. В зимнее время поляна эта, открывающаяся в долину, не годилась бы для стоянки, но сейчас подходила как нельзя лучше. В мире Роланда еще стояло позднее лето.
Над головой чернел высокий свод небес, испещренный, казалось, целыми галактиками. Впереди, почти точно на юге, за рекой тьмы - долиной - Эдди была видна встающая из-за далекого невидимого горизонта Праматерь. Он поглядел на Роланда. Стрелок, нахохлившись, сидел у огня, завернутый, несмотря на теплую ночь и жар костра, в оленьи шкуры. Рядом с ним стояла миска с нетронутой едой, а в руках Роланд бережно держал человеческую кость. Эдди опять устремил взгляд на небо, и ему вспомнилась история, рассказанная им с Сюзанной стрелком в один из тех долгих дней, что они провели в пути, удаляясь от берега моря и пробираясь через предгорья, пока наконец не очутились в этой дремучей чаще, где нашли временное пристанище.
До сотворения мира, рассказывал Роланд, Древняя Звезда и Праматерь, юные и страстные, заключили брачный союз. Потом в один прекрасный день они страшно повздорили. Праматерь (известная в те стародавние времена под своим настоящим именем, Лидия) застигла супруга (прозывавшегося на самом деле Апоном), когда тот крутился подле младой красавицы Кассиопеи. У парочки случился отменный скандал - с тасканьем за волосы, выцарапываньем глаз и битьем посуды. Осколок одного из пущенных разгневанной рукою горшков стал землей, черепок поменьше - луной, уголек же из кухонного очага - солнцем. В конце концов, дабы Лидия с Апоном в своей ярости не уничтожили вселенную прежде, чем та должным образом начнет свое существование, вмешались боги. Дерзкую негодницу Кассиопею, главную виновницу всех бед ("Угу-угу, конечно, всегда виновата женщина", заметила тут Сюзанна), навечно сослали в звездную колесницу. Однако даже это не разрешило проблему. Лидия горела желанием попробовать сызнова наладить семейную жизнь, но гордый Апон заупрямился ("Ага, вали все на мужиков", - проворчал в этом месте повествования Эдди). Посему супруги расстались и ныне с ненавистью и страстной тоской взирают друг на друга через звездное пепелище, плод их разрыва. Лидии и Апона нет уже более трех миллиардов лет, поведал стрелок. Они стали Праматерью и Древней Звездой, севером и югом, изнывающими друг по другу, но ныне чересчур гордыми, чтобы молить о примирении... а Кассиопея сидит в сторонке на своей колеснице, болтает ногами и посмеивается над обоими.