- Не рукой целюсь; та, что целится рукою, забыла лик своего отца.
Оком целюсь.
- Хорошо.
- Не рукой стреляю; та, что стреляет рукою, забыла лик своего отца.
Разумом стреляю.
- Так было испокон веку, Сюзанна Дийн.
- Не из револьвера убиваю; та, что убивает из револьвера, забыла лик своего отца.
Сердцем убиваю.
- ТАК _У_Б_Е_Й_ ЖЕ, ВО ИМЯ ОТЦА СВОЕГО! - крикнул Роланд. - УБЕЙ ИХ ВСЕХ!
Рука Сюзанны расплывчатым пятном мелькнула между подлокотником кресла и рукояткой шестизарядного револьвера Роланда. Секунда - и револьвер был выхвачен; левая рука молодой женщины пошла вниз, взводя курок неуловимо быстрыми движениями, мягкими и бархатисто-легкими, как взмахи трепещущего крылышка колибри. Над долиной глухо прогрохотали шесть выстрелов, и пять из шести каменных обломков, выставленных на валуне, в мгновение ока перестали существовать.
Секунду-другую, покуда перекатывалось затихающее эхо, ни Роланд, ни Сюзанна не заговаривали и словно бы даже не дышали. Безмолвствовало (по крайней мере, пока) и воронье. Стрелок нарушил молчание двумя невыразительными, но странно категоричными словами:
- Весьма похвально.
Сюзанна посмотрела на револьвер в своей руке так, точно видела его впервые. От дула поднималась тонкая струйка дыма - абсолютно прямая в безветренной тиши. Молодая женщина медленно вернула револьвер в кобуру под грудью.
- Похвально, но не идеально, - наконец сказала она. - Один раз я промазала.
- Разве? - Роланд подошел к валуну и взял в руки уцелевший обломок камня. Мельком взглянул на него и перебросил Сюзанне.
Она поймала камень левой рукой; правая, с одобрением заметил Роланд, оставалась подле убранного в кобуру револьвера. Сюзанна стреляла лучше и свободнее Эдди, но именно этот урок усвоила не так быстро, как он. Будь она с ними во время перестрелки в ночном клубе у Балазара, возможно, это произошло бы быстрее. Роланд видел: теперь она наконец учится и этому. Сюзанна посмотрела на камень и в верхнем углу увидела отметину - выбоинку глубиной от силы в одну шестнадцатую дюйма.
- Ты его только зацепила, - сказал Роланд, возвращаясь, - но в стрельбе подчас царапина - это все, что требуется. Если зацепишь кого-нибудь, собьешь ему прицел... - Он умолк. - Почему ты так на меня смотришь?
- Ты что же, не понимаешь? В самом деле не понимаешь!
- Нет. Твои мысли часто закрыты для меня, Сюзанна.
В его голосе не было ни капли ершистости, и Сюзанна раздраженно тряхнула головой. Быстрый, изобилующий поворотами и пируэтами танец, в котором кружилось ее "я", порой нервировал Роланда; на Сюзанну такое же действие неизменно оказывала кажущаяся неспособность стрелка говорить о чем-либо помимо того, что непосредственно занимало его мысли. Роланд был самым большим _б_у_к_в_а_л_и_с_т_о_м_, с каким ей доводилось сталкиваться.
- Ладно, - сказала она, - я _о_б_ъ_я_с_н_ю_ тебе, почему я так на тебя смотрю, Роланд. Потому что ты сделал подлость, вот почему. Ты сказал, что не поднимешь на меня руку, _н_е _с_м_о_ж_е_ш_ь_ поднять на меня руку, пусть даже я вконец распоясаюсь... но ты либо соврал, либо глуп как пень, а я _з_н_а_ю_, что ты вовсе не дурак. Бьют не всегда рукой, как может засвидетельствовать любая женщина и любой мужчина моей расы. Там, откуда я родом, есть короткая поговорка: слово не обух...
- ...костей не поломает, - закончил Роланд.
- У нас вообще-то говорится несколько иначе, но я полагаю, это достаточно близко. Как ни скажи, все равно чушь собачья. То, что ты мне устроил, неспроста называется "словесной поркой". От твоих слов мне б_о_л_ь_н_о_, Роланд, они _о_с_к_о_р_б_и_т_е_л_ь_н_ы_... ты собираешься и дальше стоять здесь и уверять, будто не знал, что так получится?
Она сидела в кресле, сурово, пытливо и настороженно глядя на Роланда снизу вверх, и он - уже не в первый раз - подумал, что инвалидное кресло инвалидным креслом, но _б_е_л_о_ж_о_п_ы_м _к_о_б_е_л_я_м_ в родном краю Сюзанны надо было обладать либо недюжинной смелостью, либо непроходимой тупостью, чтобы злить эту женщину. И, поскольку Роланду довелось ходить меж них, он не думал, что ответ на вопрос - смелость.
- Менее всего меня заботило, обидишься ты или нет, - терпеливо сказал он. - Я заметил, что ты показываешь зубки, и понял, что ты вознамерилась укусить, а потому сунул тебе в пасть палку. Это возымело действие... не так ли?
Теперь ее лицо выражало обиженное изумление.
- Ах ты, _г_а_д_!
Вместо ответа стрелок забрал револьвер из Сюзанниной кобуры, двумя уцелевшими пальцами правой руки неловко откинул в сторону барабан и левой рукой принялся перезаряжать каморы.
- В жизни не видела такого наглого, такого беспардонного...
- Тебе _н_е_п_р_е_м_е_н_н_о_ нужно было укусить, - сказал Роланд прежним терпеливым тоном. - Не то ты стреляла бы совсем не так, как должно, - рукою и револьвером вместо ока, разума и сердца. Почитать ли это подлой уловкой? Почитать ли это наглостью? Думаю, нет. Я думаю, Сюзанна, что наглость, своеволие и спесь нашли прибежище в _т_в_о_е_м_ сердце. Я думаю, что это _т_ы_ горазда на всякие подвохи и каверзы. Впрочем, это меня не тревожит. Совсем напротив. Стрелок без зубов - не стрелок.
- Черт возьми, я-то _н_е_ стрелок!
Он оставил эту реплику без внимания; он мог себе это позволить. Если Сюзанна не стрелок, он - косолап-пересмешник.
- Будь это игра, возможно, я повел бы себя иначе. Но это не игра. Это...
Роланд на мгновение поднес здоровую руку ко лбу и задержал ее там, растопырив пальцы над левым виском. Кончики пальцев, увидела Сюзанна, едва заметно дрожали.
- Что тебя беспокоит, Роланд? - мирно спросила она.
Рука медленно опустилась. Стрелок вставил барабан на место и вернул револьвер в кобуру.
- Ничего.
- Нет, чего. Я же видела. И Эдди тоже. Это началось почти сразу после того, как мы ушли от моря. Что-то неладно, и становится все хуже.
- Все в порядке, - повторил он.
Протянув обе руки, Сюзанна забрала ладони стрелка в свои. Ее злость прошла - по крайней мере, в эту минуту. Она серьезно взглянула Роланду в глаза.
- Мы с Эдди... этот мир нам чужой, Роланд. Без тебя мы здесь неизбежно погибнем. Пусть с твоими револьверами, пусть умея стрелять - ты научил нас стрелять достаточно хорошо, - мы все равно неминуемо погибнем. Мы... мы зависим от тебя. Поэтому расскажи мне, что неладно. Позволь мне попытаться помочь. Позволь _н_а_м_ попытаться помочь.
Роланд никогда не относился к тем людям, которые хорошо разбираются в себе или хотели бы разобраться; концепция самосознания (не говоря уже о самоанализе) была ему чужда. В его обычае было действовать - быстро справиться, что же подсказывает ему его абсолютно загадочная внутренняя механика, и действовать. Из них троих стрелок был устроен наиболее совершенно: глубоко романтическая сущность этого человека была заключена в варварски простую оболочку, слагавшуюся из природного чутья и прагматизма. Вот и теперь Роланд быстро прислушался к себе - и решил все рассказать Сюзанне. О да, с ним _т_в_о_р_и_л_о_с_ь_ что-то неладное. Вне всяких сомнений. Неладное творилось с его рассудком - что-то простое, под стать его натуре, и такое же таинственное, как та странная бродячая жизнь, к какой эта натура его побуждала.
Он уже раскрыл рот, чтобы сказать: "Я растолкую тебе, что неладно, Сюзанна, и сделаю это всего в трех словах: я схожу с ума". Но не успел издать и звука, как в лесу повалилось еще одно дерево - повалилось с оглушительным скрипом и треском, ближе, чем первое. Не будучи на сей раз так сильно увлечены замаскированным под урок поединком воль, и Роланд и Сюзанна услышали этот треск, услышали поднявшийся следом взволнованный вороний грай, и оба отметили тот факт, что дерево рухнуло неподалеку от их лагеря.
Взгляд широко раскрытых, испуганных глаз Сюзанны, обращенный в ту сторону, откуда донесся шум, вернулся к лицу стрелка. "Эдди!" - сказала она.
Позади них над темно-зеленой цитаделью леса раскатился рев оглушительный вопль ярости. Снова рухнуло дерево, за ним еще одно. Шум, с каким они валились, напоминал ураганный минометный огонь. "Сухой лес, подумал стрелок. - Мертвые деревья".