— Магазин сломали, но роза там! Это я иду по улице, чтобы увидеть ее, а значит, мы тоже можем ее увидеть!
Вот тут глаза Эдди сверкнули.
— Тогда пошли. Мы же не хотим потерять тебя в толпе. Его. Черт, какая разница?
— Не волнуйся, — успокоил его Джейк. — Я знаю, куда он идет.
Джейк-двойник шел впереди них, нью-йоркский Джейк, Джейк весны 1977 года, шел медленно, смотрел по сторонам, явно убивал время. Джейк из Срединного мира отлично знал, что сейчас испытывает этот мальчик: безмерное облегчение, потому что спорящие голоса в его голове
(Я умер!)
(Я не умер)
наконец-то закончили свою перебранку. Случилось это у дощатого забора, где два бизнесмена играли в «крестики-нолики», расчертив на нем поле дорогой ручкой «Марк Кросс». И, разумеется, потому, что он удрал и от школы Пайпера, и от безумия экзаменационного сочинения по литературе для мисс Эйвери. Экзаменационное сочинение прибавляло четверть балла к годовой оценке, миссис Эйвери не раз об этом говорила, а Джейк написал какую-то галиматью. И тот факт, что учительница поставила ему А+[11], ничего не менял, только яснее ясного доказывал: что-то неладное творится не только с ним, но и со всем миром. И как-то это завязано на числе девятнадцать.
А до чего же приятно выскочить из-под такого пресса, хотя бы на время. Так что он готовился насладиться этим днем…
«Только день какой-то не такой, — думал Джейк… Джейк, который шагал позади своего двойника. — Что-то в нем…»
Он огляделся, но не смог ничего понять. Конец мая, яркое, уже летнее солнце, на Второй авеню множество праздношатающихся и глазеющих на витрины, полно такси, иной раз встречались и длинные черные лимузины… вроде бы все как всегда.
Да только что-то было не так, как всегда.
Совсем не так.
Эдди почувствовал, как мальчик дернул его за рукав.
— Что здесь не так? — спросил Джейк.
Эдди огляделся. Несмотря на свои проблемы с приспособлением к окружающему миру (все-таки он вернулся не в свой, а в более ранний Нью-Йорк), он понимал, о чем толкует Джейк. Что-то было не так.
Он посмотрел на тротуар — убедиться, что они отбрасывают тени. Не потеряли их, как дети в одной из историй… в одной из девятнадцати волшебных сказок… а может, в одной из более поздних, таких как «Лев, колдунья и платяной шкаф» или «Питер Пэн». Одной из тех, которые можно назвать «Девятнадцать современных сказок»?
Впрочем, значения это не имело, потому что тени были.
«А ведь не должны, — подумал Эдди. — Не должны мы видеть свои тени, когда так темно».
Глупая мысль. Темноты не было и в помине. На дворе-то утро, ясное майское утро, солнечный свет отбрасывал такие яркие «зайчики» от хромированных частей проезжающих автомобилей и окон домов на восточной стороне Второй авеню, что приходилось щуриться. Тем не менее у Эдди сложилось ощущение, что все это лишь видимость, хрупкая оболочка, вроде парусинового задника на сцене. Занавес поднимается, и мы видим Арденнский лес. Или замок в Дании. Или кухню в доме Уилли Ломана. А в данном конкретном случае — Вторую авеню, центр Нью-Йорка.
Да, что-то в этом роде. Только за этим задником вы найдете не мастерские или кладовую театра, а огромную выпотрошенную черноту. Мертвую вселенную, в которой Башня Роланда уже рухнула.
«Как же хочется, чтобы я ошибся, — подумал Эдди. — И причина всего — культурный шок или страх».
Но он чувствовал, это лишь отговорка, попытка зарыться головой в песок.
— Как мы сюда попали? — спросил он Джейка. — Двери-то не было… — Он замолчал, потом добавил с надеждой: — Может, это сон?
— Нет, — ответил Джейк. — Больше напоминает наше путешествие в Магическом кристалле. Только на этот раз Кристалла не было. — Тут его осенило: — Ты слышал музыку? Прекрасную мелодию? Аккурат перед тем, как попасть сюда?
Эдди кивнул.
— Настолько прекрасную, что у меня на глаза навернулись слезы.
— Точно. Именно так.
Ыш обнюхал пожарный гидрант. Эдди и Джейк подождали, пока их маленький дружок поднимет лапу и добавит свою запись к множеству имеющихся на этой доске объявлений. А впереди другой Джейк, Подросток-77, продолжал медленно идти и глазеть по сторонам. Эдди он напоминал туриста из Мичигана. Даже закинул голову, чтобы разглядеть верхние этажи зданий, и Эдди пришел к выводу, что нью-йоркский совет по цинизму, застигнув Джейка за таким вот занятием, лишил бы его дисконтной карты в «Блумингейле». Впрочем, лично он, Эдди, не жаловался: такое поведение парня облегчало им преследование.